Пауль фон Леттов-Форбек - Мои воспоминания о Восточной Африке
Неприятель чувствовал себя плохо и был действительно совершенно разбит. Его части бежали в диком беспорядке и, сломя голову, бросались в катера. Вероятность нового боя вообще не учитывалась. Из опроса пленных и найденных официальных английских документов выяснилось, что сводный англо-индийский экспедиционный корпус, силой в 8.000 человек, был совершенно разбит нашими войсками, чьи силы немногим превышали число в 1.000 человек. Только вечером нам стали вполне ясны размеры этой победы. Вечером явился английский офицер-парламентер, капитан Мейнертсгаген, и вступил в переговоры с посланным мною капитаном фон-Гаммерштейном о выдаче раненых. Капитан Гаммерштейн отправился в госпиталь, который был переполнен тяжело ранеными английскими офицерами, и от моего имени объявил, что они могут быть взяты англичанами под честное слово не сражаться против нас в эту войну.
Трофейное оружие дало возможность вооружить по-современному больше 3 рот; при этом особенно пригодились нам взятые пулеметы. Настроение войск и доверие к начальникам сильно поднялись, и я одним ударом освободился от большей части затруднений, которые тяжелым тормозом лежали на командовании. Продолжительный огонь судовых орудий, безрезультатный вследствие закрытой местности, перестал пугать наших бравых чернокожих. Материальная добыча была значительна. Кроме 600.000 патронов, неприятель бросил все наличное телефонное имущество и так много обмундирования и снаряжения, что их могло хватить, по крайней мере, на год для удовлетворения наших потребностей, особенно в теплых шинелях и шерстяных одеялах.
Наши собственные потери оказались незначительны. Было убито около 16 европейцев, в том числе отличный офицер капитан фон-Принц, 48 аскари и носильщиков пулеметов. Европейцы были погребены в общей братской могиле в тени чудесного дерева, где теперь их имена нанесены на простую дощечку.
Уборка поля битвы и погребение убитых потребовало нескольких дней напряженной работы всей армии; улицы были буквально усеяны убитыми и тяжело ранеными. Последние на непонятном языке просили о помощи, которую при всем желании не всегда можно было оказать немедленно.
На нашем главном перевязочном пункте, расположенном вне Танги, наш санитарный личный состав самоотверженно ухаживал за своими и неприятельскими ранеными под огнем тяжелых судовых орудий. Еще вечером 4 ноября я посетил раненых. Это было тяжелое зрелище. Я не предвидел, что лейтенанту Шоттштадту, который сидел на стуле, тяжело раненый в грудь, осталось жить всего только несколько минут. Английский лейтенант Кук, 101 индусского гренадерского полка, лежал тут же с тяжелым ранением ноги. Рана этого цветущего молодого офицера, который попал к нам в руки в месте горячего боя на индусском левом фланге, не могла изменить его веселого настроения. Так же, как и большую часть остальных раненых, его в течение 9 месяцев лечил в полевом лазарете в Корогве наш лучший хирург, штабной врач, доктор Миллер. Он начал уже ходить, когда, к сожалению, несчастный случай на лестнице привел к смертельному исходу.
Дни боев у Танги впервые предъявили значительные требования к уходу за ранеными. С этой целью в Корогве, а также и в других пунктах Северной железной дороги были устроены лазареты, куда больные могли быть доставлены без пересадки по железной дороге. Для перевозки не было особого постоянного санитарного оборудования, но никогда не представляло больших затруднений создать все необходимое.
Несмотря на явную неудачу у Танги, можно было ожидать, что англичане не смирятся с таким положением. И после своего поражения противник во много раз превосходил нас численно; поэтому попытка десанта в другом месте была вполне вероятна. Однако, поездка на велосипеде 6 ноября в северном направлении к бухте Манза убедила меня, что неприятельские суда заходили сюда, по-видимому, только для ухода за своими ранеными и для погребения умерших и не имели целью никакого десанта. Затем флотилия ушла в направлении на Занзибар.
В то время для меня было интересным короткое посещение нашего правительственного госпиталя у Рас-Казоне, который был уже очищен от английских раненых, отпущенных под честное слово. Здесь лежали два немецких офицера, раненых 3 ноября у Танги, а также и другие раненые в прежних боях офицеры, которые могли наблюдать из лазарета за событиями во время главного боя, 4 ноября, находясь позади английского фронта. С напряженным вниманием следили они за десантом у Рас-Казоне и наступлением на Тангу; затем после обеда они услышали огонь наших пулеметов, решивших исход боя, и выстрелы неприятельских судовых орудий, а также видели у самого госпиталя дикое бегство неприятеля. Многочисленные падавшие близ лазарета пули, к счастью, не причинили никакого вреда. 5 ноября очень рано они вдруг снова услыхали орудийную стрельбу со стороны Танги; они предполагали, что это, должно быть, немецкие орудия. Действительно, это были две наших пушки, которым, хотя и не удалось ночью, при свете луны, взять на прицел английские транспортные суда, с наступлением дня сделали несколько удачных выстрелов. К сожалению, дальше стрельбу продолжать было нельзя, так как дым от выстрелов сразу выдал местонахождение орудий и привлек на них огонь судовой артиллерии.
Между тем выяснилось, что наступление неприятеля у Танги не являлось каким-то отдельным предприятием, но было задумано в более широких размерах одновременно с другими действиями. 3 ноября северо-западнее Килиманджаро, у горы Лонгидо, которую занимал капитан Краут с тремя ротами аскари и конной ротой европейцев, неожиданно в утреннем тумане появились английские войска. Первые выстрелы раздались как раз в то время, когда к Лонгидо пришел по гелиографу приказ, что капитан Краут должен отойти к Неймоши. Неприятель, силою около тысячи человек. взобрался в нескольких местах на лежащую среди открытой степи огромную гору Лонгидо, пользуясь проводниками из племени массаев, которые кричали нашим постам: "Мы люди капитана Краута". Но нашим быстро развернувшимся полевым ротам удалось в скалистой местности охватить части противника и быстро их отбросить назад. Неприятельский конный отряд, который был замечен в степи у подножия горы и, по-видимому, хотел на нее взобраться с юга или же прервать нашу связь, был взят под действительный огонь и отброшен.
Вероятно, в связи с этими событиями в области Северной железной дороги находились и действия противника у озера Виктории. В конце октября в округ Букоба с севера вторглись многочисленные отряды племени ваганда. Для поддержки 31 октября из Муанзы была отправлена часть из 670 ружей, 4 пулеметов и 2 орудий на небольшом пароходе "Муанза" с 2 буксирами и 10 баржами. Вскоре после выхода эта флотилия была атакована вооруженным английским пароходом, но ей удалось без повреждений вернуться назад в Муанзу. Английская попытка десанта у Каджензе севернее Муанзы потерпела неудачу и была отбита огнем наших постов.
