Жозеф Кессель - Армия теней
- Ну? - спросил Феликс, полностью вынув револьвер.
- Это невозможно... это невозможно, - сказал Лемаск. - Я здесь был еще до вас. Здесь все слышно. Прислушайтесь.
В соседнем домике маленькая девочка начала напевать тонкую, монотонную мелодию. Казалось, что песня звучит в самой комнате.
- Эти стены как из папиросной бумаги, -с яростью сказал Лемаск.
Феликс спрятал револьвер в карман и прорычал:
- Ну когда же эти чертовы англичане наконец-то пришлют нам бесшумные пистолеты, о которых мы их просили?
- Пойдем со мной, - сказал Жербье. - Поищем место получше.
Жербье и Феликс вышли из комнаты. Лемаск мгновенно встал перед дверью, на тот случай, если бы Дуна захотел сбежать. Но Дуна оставался неподвижен.
Лемаск не ожидал ничего того, что происходило. Он готовился с глубоким восторгом к акту, который должен был быть ужасным, но очень торжественным. Должны были сидеть три человека: руководитель организации, Феликс и он сам. Перед ними предатель должен был защищать свою жизнь ложью, с отчаянными криками. Они должны были поймать его на противоречиях. А затем Лемаск должен был убить его, гордясь тем, что проткнул преступное сердце. Вместо этого мрачного и сурового правосудия - песня маленькой девочки, шаги его соратников, отзывающиеся на верхнем этаже, а перед ним - человек со светлыми рыжими волосами, молодой, с печальным, смиренным лицом, с родинкой прямо над серединой верхней губы, смотревший, не отрываясь, на красное одеяло.
На самом деле Дуна больше не видел одеяла. Он видел лишь Франсуазу, в участке, среди пытающих ее полицейских. Дуна все больше прислонялся к стене. Он был на грани обморока. Но в глубине его слабости был только ужас.
Маленькая девочка продолжала петь. Ее дрожащий тонкий голосок невыносимо действовал Лемаску на нервы.
- Как вы могли это сделать? - спросил он Поля Дуна.
Тот механически поднял голову. Лемаск не мог угадать видения, проносившиеся в памяти Дуна, придавая его глазам такое покорное, стыдливое и озабоченное выражение. Но он видел в них такое глубокое человеческое несчастье, как будто Дуна плакал.
Вернулись Жербье и Феликс.
- Бесполезно, - сказал Феликс. - Подвал соединяется с подвалом соседнего дома, а на чердаке слышимость еще лучше, чем здесь.
- Но мы должны что-то сделать, мы должны, - бормотал Лемаск, его руки уже дрожали от нетерпения.
- У нас должен был быть тяжелый нож. У Бизона всегда есть такой с собой.
- Нож, - пробормотал Лемаск. - Нож... Вы же не всерьез?
Открытое круглое лицо Феликса налилось кровью.
- Ты думаешь, мы пришли сюда ради забавы, дурень? - рычал Феликс почти угрожающим тоном.
- Если вы попытаетесь сделать это, я остановлю вас, - зашептал Лемаск.
- А я выбью все твои зубы, - сказал Феликс.
Жербье опять улыбнулся.
- Посмотри в столовой и на кухне, может найдешь там что-то, что может пригодиться, - сказал он Феликсу.
Лемаск возбужденно подбежал к Жербье и сказал ему на ухо:
- Это невозможно, только подумайте, я прошу вас. Это же убийство.
- Но мы все равно пришли сюда, чтобы убить, - сказал Жербье. - Ты согласен?
- Я... Я согласен... - заикался Лемаск. - Но таким образом... Мы должны...
- Таким образом, как нужно сделать, я знаю, знаю, - сказал Жербье.
Лемаск еще не привык к его полуулыбке.
- Я не боюсь, клянусь вам.
- Я знаю, я знаю... Это что-то совсем другое, - ответил Жербье.
- Я ведь делаю что-то подобное в первый раз в жизни, понимаете, продолжал Лемаск.
- Для меня это тоже впервые, - сказал Жербье. - Думаю, все получится.
Он посмотрел на Поля Дуна, который, съежившись, казался совсем маленьким. Его слабость исчезла, как и образ Франсуазы. Наступала последняя эра мира.
Дверь открылась.
- Проклятый дом, - сказал Феликс, руки его были пусты.
Он выглядел очень устало, его взгляд бродил по комнате, обходя место, где стоял Дуна.
- Мне кажется, - быстро сказал Феликс, - мне кажется, что лучше было бы оставить его тут до ночи, пока не придет Бизон.
- Нет, - сказал Жербье. - Мы слишком заняты, а кроме того, я уже хочу доложить шефу, что дело сделано.
- Боже мой, Боже мой, мы же не можем пробить ему череп рукояткой револьвера, -сказал Феликс.
Поль Дуна в этот момент сделал свое первое спонтанное движение. Он безвольно забил хилыми руками и выставил ладони перед лицом. Жербье понял, как сильно Дуна боится физических страданий.
- Намного больше смерти, - подумал Жербье. - Вот так полиция и заставила его предавать.
Жербье обратился к Феликсу:
- Вставь ему кляп.
Когда Феликс заткнул рот Дуна своим крепко скрученным носовым платком, а Дуна упал на матрас, Жербье спокойно сказал:
- Задушите его.
- Как? Руками? - спросил Феликс.
- Нет, - ответил Жербье. - В кухне есть полотенце, оно прекрасно подойдет.
Лемаск начал шагать по комнате. Он не замечал, что так сжимает пальцы, что костяшки трещат. Внезапно он навострил уши. Маленькая девочка в соседнем домике снова начала петь. На лице его было такое выражение, что Жербье опасался, как бы у парня не произошел нервный срыв. Он подошел к Лемаску и грубо опустил его руки.
- Теперь не суетись, - сказал Жербье. - Дуна должен умереть. Для этого ты пришел сюда - чтобы помочь нам. Из-за него застрелили одного нашего радиста. Другой товарищ подыхает в Германии - тебе этого мало?
Молодой человек хотел что-то сказать, но Жербье не дал ему этого шанса.
- Ты чиновник в ратуше. Я это знаю, и ты офицер резерва. И это не твоя работа - убивать беззащитного человека. Но Феликс автомеханик, а я инженер. Но правда в том, что сейчас и ты, и Феликс, и я только члены движения Сопротивления, и никто больше. И это меняет все. Разве ты мог подумать раньше, что тебе придется заняться изготовлением поддельных печатей и штампов, фальшивых документов, что ты будешь гордиться этой работой? Ты просил о более серьезной работе. Тебе ее дали. Теперь не жалуйся.
Феликс вернулся бесшумно и внимательно слушал.
- У нас есть специалист по казням, - продолжал Жербье. - Но сегодня он отдыхает. Кто-то другой должен сделать его тяжелую работу. Нам придется научиться. Это не месть. Это даже не правосудие. Это необходимость. У нас же нет тюрем, чтобы защищаться от опасных людей.
- Верно, - сказал Феликс. - Я рад, что послушал тебя.
Его открытое круглое лицо выражало непреклонную ясность. Он осторожно развернул длинное кухонное полотенце, которое принес с кухни. Лемаск все еще дрожал. Но его дрожь была подобна слабости после приступа жара.
- Перенесите Дуна на это кресло, - приказал Жербье. - Феликс пусть встанет перед ним, я буду держать его руки, а Лемаск - ноги.
