Рой Медведев - Андропов
Положение выходило из-под контроля. Ракоши метался. С его одобрения к руководству партии начал выдвигаться Янош Кадар. Выступая на будапештском партийном активе 19 мая, Ракоши был вынужден признать свою вину не только в культе личности, но и в недостаточном контроле за органами безопасности, что сделало возможными серьезные нарушения законности. Юрий Андропов с тревогой наблюдал за ходом событий в Венгрии, почти ежедневно направляя шифрограммы в Москву. В одном из донесений в ЦК КПСС Андропов писал, что меры Ракоши по расширению состава Политбюро и особенно выдвижение Яноша Кадара представляют уступку «правым и демагогическим элементам» в расчете на ослабление критики с их стороны. Посол СССР советовал Центру высказать венгерской стороне опасения в связи с этими кадровыми решениями[25].
Советское руководство внимательно следило весной и летом 1956 года за событиями в Венгрии, хотя наибольшую тревогу в Кремле вызывали в эти месяцы перемены в Польше. Из членов Политбюро ЦК КПСС больше всего был вовлечен в венгерские дела Михаил Суслов, который еще в 1955 году приезжал в Будапешт и беседовал с членами руководства ВПТ и Андроповым. По просьбе Ракоши Суслов прибыл в Будапешт в начале июня 1956 года. Суслов не мог не видеть, что очень многие люди из партийного актива, из работников государственного аппарата, а тем более из интеллигенции выступают персонально против Ракоши. В стране ширилось требование реабилитации Ласло Райка и его соратников. Суслов беседовал не только с Ракоши и другими членами Политбюро, но также с Яношем Кадаром и даже с Имре Надем. Однако московский гость решительно высказался против смещения или замены лидера партии, заявив, что это было бы «подарком американцам» или «таким подарком враждебным силам, лучше которого они не могут ждать»[26]. Не советовал Суслов и проводить какие-либо судебные процессы над бывшими руководителями карательных органов Венгрии. Он не возражал, однако, против возвращения в Политбюро Яноша Кадара. Аналогичные рекомендации были даны Ракоши, Гере и Хегедюшу в Москве в конце июня. Однако реализовать эти рекомендации с целью укрепления единства партии в Венгрии было уже невозможно. Слишком велика была неприязнь венгерской общественности и партийного актива к М. Ракоши. В первых числах июля 1956 года Андропов докладывал в Москву, что «наши друзья» в Венгрии слабо реализуют данные им советы об укреплении единства в составе ЦК, а также о проведении твердой линии в отношении враждебных элементов и демагогов[27]. Вместе с тем советский посол с тревогой писал и о том, что недовольство в стране охватывает не только интеллигенцию, но и трудящихся.
Визит Суслова не остановил развития кризиса в Венгрии. Митинги и собрания с участием оппозиционных писателей стали все чаще проводиться на заводах и фабриках. В раде публикаций последних лет можно прочесть, что Ракоши принял решение остановить наступление оппозиции суровыми силовыми методами. Вместе с доверенными лицами Ракоши составил якобы список из 400–500 человек, подлежащих немедленному аресту. В этом списке был назван и Янош Кадар. Вполне возможно, что при обсуждении ситуации М. Ракоши и его окружение могли говорить и о силовых решениях. Но серьезных планов на этот счет не имелось. По свидетельству В. Крючкова, в июне 1956 года по настоятельному совету Москвы Матиас Ракоши взял шестимесячный отпуск по состоянию здоровья и остался после визита в Москву для отдыха и лечения в Советском Союзе[28]. Конечно, он не думал тогда, что покинул Венгрию навсегда.
13 июля 1956 года в Будапешт прибыл Анастас Микоян. Он констатировал углубление политического кризиса. По мнению Микояна, власть уплывала из рук венгерских товарищей. Отставку Ракоши Микоян считал неизбежной и необходимой. На пост лидера партии он предлагал А. Хегедюша. Однако венгерские лидеры боялись столь радикальных перемен и просили поддержать кандидатуру Эрне Гере. Микоян согласился, и это стало большой ошибкой и Микояна, и всего советского руководства. Гере не пользовался никаким авторитетом в обществе, его считали верным и преданным соратником ненавистного Ракоши. Микоян участвовал в работе пленума ЦК ВПТ 18–19 июля 1956 года, который поддержал отставку Ракоши. Его преемником стал Э. Гере. В состав Политбюро вернулся Янош Кадар. Вскоре после пленума в ряды партии вернулся и Имре Надь, с которым встречались Гере и Кадар.
На всех почти встречах как Суслова, так и Микояна с венгерскими политиками присутствовал и Юрий Андропов, который вел записи этих встреч и бесед. Эти записи были опубликованы только через несколько десятилетий[29].
Как и следовало ожидать, ни визит Суслова и Микояна, ни проведенный в июле 1956 года пленум ЦК ВПТ не произвели большого впечатления на венгерскую общественность. Недовольство в стране продолжало нарастать. В советском руководстве начали возникать мысли о том, что в Польше и Венгрии может возникнуть ситуация, при которой применение Советской Армии окажется неизбежным.
В соответствии с Варшавским Договором в Венгрии находились две гвардейские механизированные дивизии и две авиационные дивизии, а также несколько специализированных полков — зенитно-артиллерийский, понтонно-мостовой и другие. Все эти части были объединены в Особый корпус, которым командовал генерал-полковник Петр Николаевич Лащенко. В июле 1956 года перед руководящим составом корпуса в городе Секешфехерваре выступил Юрий Андропов. Он рассказал офицерам о сложной обстановке в стране, о наличии враждебных режиму настроений и оппозиции. Андропов предупредил, что венгерское руководство может обратиться за помощью к советским войскам и эту помощь нужно будет оказать. Вскоре после этого выступления из Москвы было получено распоряжение разработать план действий войск Особого корпуса по поддержанию и восстановлению общественного порядка на территории Венгрии и в Будапеште[30]. Аналогичный план был разработан венгерским Генштабом. Предусматривались совместные действия венгерской и советской армий, органов безопасности и полиции Венгрии.
Драма октября. Начало восстания
Ситуация в венгерском обществе продолжала обостряться, однако руководство ВПТ демонстрировало странную самоуверенность и беспечность. После беседы, которая состоялась 28 августа между Э. Гере и Андроповым, советский посол докладывал в Москву: «По мнению т. Гере, дела в стране идут пока нормально»[31]. Сам Андропов не разделял этого мнения. Еще в конце июля он писал в одном из своих донесений: «Гере не пользуется должной популярностью среди широких партийных масс, сухость в обращении с людьми заставляет многих работников сдержанно принимать его кандидатуру»[32]. Андропова поразил тот факт, что 30 августа Э. Гере ушел в отпуск и отправился отдыхать в Советский Союз, где находился почти полтора месяца. Вернувшись в Будапешт, Гере обнаружил, что ни он, ни другие члены руководства ВПТ не контролируют ситуацию в стране. Советское посольство докладывало в Москву в середине октября, что ситуация в Венгрии ухудшается и что «наши друзья» не сумели после июльского пленума принять серьезные меры для улучшения положения в стране. Э. Гере, вернувшись после полуторамесячного отдыха в СССР, сказал советскому послу, что политическая обстановка в Венгрии во время его отсутствия резко ухудшилась и речь идет об очень серьезных проблемах не только в партии, но и в стране в целом[33]. На многих партийных собраниях все громче звучало требование вернуть к руководству партией и страной Имре Надя. С ним начали вести переговоры, убеждая его признать хотя бы некоторые из своих ошибок. Гере и Кадар готовы были разделить власть с Имре Надем, но они не хотели, чтобы этот шаг выглядел как капитуляция. Однако И. Надь отказался признавать свои ошибки, предлагая провести в партии широкую дискуссию. Но для дискуссий уже не оставалось времени. Андропов также считал невозможным принять условия И. Надя. Он с озабоченностью сообщал в Москву, что уступки Имре Надю могут повлечь за собой усиление «правых настроений» и фракционных тенденций в партии.
