Вашингтон Ирвинг - Жизнь пророка Мухаммеда
Христианские писатели отнеслись с насмешкой к этим чудесам, объясняя, что голубь был приучен к этому делу и по привычке искал пшеничного зерна в ухе Мухаммеда, что свиток был ранее привязан к рогам быка, а кувшины с молоком и медом заранее закопаны в землю. В общем, лучше всего было бы совершенно отбросить в сторону эти чудесные истории как сказки, придуманные фанатиками, как это и признано наиболее серьезными мусульманскими комментаторами.
Нет доказательств того, чтобы Мухаммед пускался на подобного рода проделки с целью придать больше силы своему учению и упрочить свои притязания на роль пророка. По-видимому, он в эту раннюю и нерешительную пору своей деятельности полагался только на свой ум и красноречие, вдохновляемое религиозным энтузиазмом. Его настойчивые нападки на идолопоклонство, развратившее и заменившее первоначальное почитание Каабы, имели заметное влияние и встревожили курайшитов. Они настаивали, чтобы Абу Талиб или заставил племянника замолчать, или выгнал его вон. А затем, видя тщетность своих требований, они объявили старику, что если этот мнимый пророк и его последователи будут упорствовать в своей ереси, то поплатятся за это жизнью.
Абу Талиб поспешил уведомить Мухаммеда об этих угрозах и умолял его не восстанавливать против себя и своей семьи многочисленных и сильных врагов.
Энтузиазм Мухаммеда выразился в следующих словах: «О дядя! — воскликнул он. — Если бы они восстановили против меня справа солнце, а слева месяц, я и тогда не отказался бы от своей задачи, пока Бог не повелел бы мне сделать это или не взял бы меня отсюда».
Он удалился опечаленный, но Абу Талиб снова позвал его. Старик не был еще правоверным, но его восхищала непоколебимая стойкость племянника, и он объявил ему, что, сколько бы тот ни проповедовал, он не выдаст его врагам. Чувствуя, что сам он не может оказать племяннику достаточно сильного покровительства, старик обратился к другим потомкам Хашима и Абд аль-Мутталиба для защиты их родственника от преследования со стороны остальных курайшитов. Семейные узы очень сильны у арабов, и, хотя приходилось защищать то, что они считали опасной ересью, все, однако, изъявили согласие, кроме дяди Мухаммеда — Абу Лахаба.
Ожесточение против Мухаммеда нарастало, и наконец дошло до насилия. На пророка напали в Каабе и едва не задушили его. Абу Талиб с трудом спас его и сам пострадал во время схватки. Ближайшие родственники пророка сделались предметом ненависти, в особенности же дочь его Рукайя и ее муж Осман ибн аль-Аффан. Те же из учеников его, у которых не было сильных друзей-защитников, рисковали поплатиться жизнью. Сильно тревожась об их безопасности, Мухаммед посоветовал им удалиться от его опасного общества и искать убежища в Абиссинии. Красное море довольно узко, и достичь африканского берега было нетрудно. Абиссинцы были несторианами, их наджаши, или царь, пользовался славой человека веротерпимого и справедливого, и Мухаммед был уверен, что его дочь и бежавшие ученики найдут у него верное убежище.
Осман ибн аль-Аффан возглавил небольшой мусульманский отряд, состоявший из одиннадцати мужчин и четырех женщин. Они пустились в путь по берегу моря к Джидде, гавани, находящейся на расстоянии двухдневного пути к востоку от Мекки, где нашли два абиссинских корабля; на них Осман и его люди и переправились на абиссинский берег, где надеялись найти себе приют.
Событие это, случившееся в пятый год миссии Мухаммеда, названо первой хиджрой, или бегством, в отличие от второй хиджры, или бегства, самого пророка из Мекки в Медину. Хороший прием, оказанный беглецам, побудил и других приверженцев Мухаммеда последовать их примеру, так что число мусульман, укрывавшихся в Абиссинии, дошло до восьмидесяти трех мужчин и восемнадцати женщин, не считая детей.
Курайшиты, убедившись, что Мухаммеда нельзя заставить замолчать и что число обращенных им увеличивается с каждым днем, издали закон, по которому все последователи его подлежали изгнанию. Мухаммед удалился, прежде чем разразилась гроза, и укрылся у одного из своих учеников по имени Оркам, дом которого находился на холме Сафа. Этот холм, как мы уже говорили, упоминается в арабских преданиях как место, где Адаму и Еве еще раз позволено было сойтись после долгого одинокого странствования по земле, последовавшего за изгнанием их из рая. Холм этот также связан в предании с судьбой Агари и Измаила.
Целый месяц оставался Мухаммед в доме Оркама, где откровения его продолжались и куда собирались к нему приверженцы из разных частей Аравии. Злоба курайшитов последовала за ним и в это убежище. Абу Джахль, араб этого племени, разыскал его, осыпал обидными словами и даже нанес оскорбление действием. Об этом донесли Хамзе, дяде Мухаммеда. Хамза не был приверженцем ислама, но он обещал покровительствовать племяннику. Держа слабо натянутый лук, он вошел в собрание курайшитов, где Абу Джахль хвалился своим подвигом, и ударил хвастуна по голове. Толпа родственников Абу Джахля бросилась на помощь к пострадавшему, но тот, страшась могучей руки горячего Хамзы, сказал: «Оставьте его, я действительно очень грубо отнесся к его племяннику».
Для смягчения своей вины он сослался на вероотступничество Мухаммеда, но это не могло успокоить Хамзу. «Хорошо! — вскричал Хамза с яростным презрением. — Я тоже не верю в ваших каменных богов! Разве вы можете силой принудить меня к этому?!» Гнев произвел в душе его переворот, который не мог совершиться под влиянием рассудка. Он тотчас же поклялся в верности пророку и стал одним из самых ревностных и доблестных поборников новой веры.
Глава десятая
У Абу Джахля был племянник по имени Омар ибн аль-Хаттаб — двадцатишестилетний гигант, необычайной силы и неустрашимой отваги. Его дикий вид смущал даже самых смелых, а его посох внушал зрителям больше ужаса, чем меч иного человека. Так повествует арабский историк Абу Абдаллах-Мохаммед ибн Омаль-Алвакеди, и последующие подвиги этого воина доказывают, что слова эти едва ли преувеличены.
По наущению дяди Абу Джахля этот свирепый араб взялся проникнуть в убежище Мухаммеда, который все еще жил в доме Оркама, и заколоть его кинжалом. Курайшиты обвиняются в том, что обещали ему за это кровавое дело сто верблюдов и тысячу унций золота, но это неправдоподобно: разгоряченный местью племянник Абу Джахля не нуждался в подкупе. Направляясь к дому Оркама, он встретил одного курайшита, которому сообщил о своем намерении. Этот последний был тайным приверженцем ислама и попытался отклонить его от исполнения этого кровавого намерения. «Прежде чем убить Мухаммеда и навлечь на себя месть его родственников, — сказал он, — ты посмотри, свободна ли от ереси твоя собственная родня!» — «Разве и среди моих родственников есть вероотступники?» — спросил удивленно Омар. «Да, есть, — был ответ. — Это твоя сестра Амина и ее муж».
