Эрих Манштейн - Утерянные победы
Наши войска в 1940 г. захватили во Франции письмо, с которым генерал Гамелен, главнокомандующий войсками союзников на западе, 10 сентября 1939 г. обратился к польскому военному атташе в Париже. Письмо представляет собой, очевидно, ответ на польский запрос, когда же будет оказана эффективная помощь Польше. Генерал Гамелен пишет по этому поводу для передачи маршалу Рыдз-Смиглы:
«Более половины наших кадровых дивизий на северо-востоке принимают участие в боях. С момента перехода границы немцы оказывают нам упорное сопротивление. Тем не менее, мы продвинулись вперед. Однако мы ведем позиционную войну с противником, подготовившимся к обороне, а я не имею еще всей необходимой артиллерии... С начала кампании начались действия авиации во взаимодействии с операциями наземных сил. У нас сложилось впечатление, что против нас действует значительная часть немецкой авиации.
Поэтому я считаю, что выполнил досрочно мое обещание начать главными силами наступление на 15 день после первого дня объявления мобилизации во Франции. Я не мог сделать большего».
Следовательно, Польша действительно имела в руках обещание французской стороны. Вопрос состоял только в том, могло ли польское военное командование удовлетвориться обещанием «начать наступление» главными силами только на 15 день. События во всяком случае показали, что это обещание отнюдь не обеспечивало Польше быстрой и эффективной помощи.
Поражение Польши было неизбежным следствием иллюзий, которые питали в Варшаве относительно действий союзников, а также переоценки собственных сил с точки зрения возможности оказания длительного сопротивления.
Глава 3. Операции группы армии «Юг»
Когда на рассвете 1 сентября 1939 г. наши войска перешли польскую границу, мы в штабе группы армий, естественно, находились на своих рабочих местах в монастыре Гейлигес Кройц в Нейссе (Ниса). Монастырь, в котором готовились католические миссионеры, был расположен за пределами города и благодаря своей удаленности от населенных пунктов, просторности, а также весьма простому убранству помещений для занятий и келий представлял собой чрезвычайно удобное в практическом отношении здание для высшего штаба в военное время. Спартанское существование его обычных жителей, которые уступили нам часть построек, соответствующим образом окрашивало и нашу жизнь, к тому же наш комендант штаба, хотя он и служил раньше в мюнхенской пивной «Левенброй», не проявлял стремления избаловать нас. Естественно, что мы, как все солдаты, получали армейское снабжение. По поводу солдатского супа из полевой кухни ничего плохого нельзя было сказать. Но то, что мы изо дня в день на ужин получали только солдатский хлеб и жесткую копченую колбасу, жевать которую старшим из нас было довольно трудно, вероятно, не было абсолютно необходимо. К счастью, монахи иногда добавляли нам из своего огорода немного салата или овощей. Настоятель же время от времени заходил в гости к командующему и его ближайшим помощникам и очень увлекательно рассказывал о самоотверженном труде миссионеров в далеких краях. Этим рассказам мы были вдвойне рады, так как они помогали нам хотя бы на короткое время отвлечься от не дающих нам покоя вопросов, связанных с выполнением наших задач.
Ранним утром 1 сентября наши беседы, естественно, кончились. Война стала распоряжаться нами. Если мы в то утро так рано оказались на наших рабочих местах, то это было вызвано чувством необходимости быть в готовности с того момента, когда наши войска войдут в соприкосновение с противником, а не боевой обстановкой. Мы, конечно, знали, что пройдут еще часы до того, пока мы получим важные сообщения от подчиненных нам армий. Эти часы помнят все, кто работал в высших штабах, часы, когда все идет своим, чередом и можно лишь ждать, как сложатся события.
Фронтовик знает о том огромном напряжении, которое связано с началом наступления, когда на часах командира взвода стрелка секунда за секундой движется вперед, и, наконец, приходит снимающий все напряжение момент броска в атаку. Но с этого момента фронтовика захватывают впечатления боя и заставляют забыть все остальное. В штабах же, чем выше, тем в большей степени начинается время напряженного ожидания. Запросы у подчиненных штабов: «Как обстоит дело?» – справедливо недолюбливаются ими и могут произвести только впечатление нервозности. Поэтому лучше выжидать. При этом все давно уже пришли к выводу, что поговорка «плохие известия приходят быстро» не имеет отношения к военным событиям. Если наступление приостанавливается, фронт обычно молчит либо ввиду повреждения линий связи, либо потому, что хотят выждать, пока можно будет передать лучшие известия.
Таким образом, напряжение спадает только тогда, когда поступят первые донесения – независимо от того, плохие или хорошие. До этих пор и наш девиз был: «ждать!». Оправдают ли наши ожидания войска, на подготовку которых мы положили столько сил и труда, но, правда, в слишком короткий промежуток времени? Оправдают ли в первую очередь крупные танковые соединения, организация и использование которых представляли собой нечто совершенно новое, надежды, возлагавшиеся на них их создателем, генералом Гудерианом, и вместе с ним и всеми нами? Удастся ли немецкому командованию и в особенности командованию группы армий осуществить намеченный оперативный план и добиться полной победы – уничтожить противника еще до выхода на рубеж Вислы и тем самым предотвратить грозящую нам опасность одновременного ведения войны на двух фронтах? Вот вопросы, волновавшие нас в те часы ожидания и неизвестности.
Обстановка, предшествовавшая началу боевых действийГруппа армий «Север» после установления связи между войсками, наносившими удары из Померании и Восточной Пруссии и вынудившими польские войска отступить из коридора, в рамках намеченного ОКХ охватывающего маневра с территории Восточной Пруссии и Силезии, получала возможность осуществить охват фланга противника, переправившись через Вислу, и зайти в тыл главным его силам, расположенным на большой Висленской дуге.
Группе армий «Юг» выпала задача действиями обеих наступающих из Силезии армий (8 и 10) вынудить противника принять сражение еще в Висленской дуге и предупредить его отход за линию Висла – Сан. Для этого мы предприняли попытку нанести удар собранными в кулак танковыми соединениями 10 армии, за которыми возможно скорее должны были следовать пехотные дивизии, чтобы опрокинуть противника, по-видимому, сосредоточивающегося вблизи границы, и, опередив его, захватить переправы через Вислу от Демблина до Варшавы. Далее, важно было, чтобы наступающая через Галицию 14 армия как можно быстрее вышла на реку Сан и форсировала ее. Если бы противник намеревался оказать главное сопротивление только за рубежами Сана и Вислы, 14 армия могла бы взломать всю оборону противника по речным рубежам ударом с юга и соединиться глубоко в тылу противника с восточным флангом наступающей с севера группы армий «Север». На долю 14 армии при этом выпала задача угрожать своим глубоко эшелонированным флангом, выдвинутым в восточную Словакию, глубокому флангу польских войск, сосредоточивающихся в районе Кракова, и тем самым исключить возможность длительной обороны западной Галиции.
