Анатолий Житнухин - Леонид Шебаршин. Судьба и трагедия последнего руководителя советской разведки
Эта короткая история, упомянутая нашим героем, — вполне в духе того времени, о котором вёл речь Шебаршин. Ведь не случайно многие историки и политики полагают, что слом советского строя наметился как раз в период правления Хрущёва, попытавшегося перечеркнуть историческую роль Сталина, величие социалистических преобразований в довоенный период и многие важные слагаемые победы над фашизмом. Проявление «инакомыслия» при нём (естественно, в рамках дозволенного) вполне вписывалось в рамки господствующей в тот период официальной идеологии, а то, что не вписывалось в них, решительно подавлялось. Однобокий, исключительно критический подход к сталинской эпохе находил отклик главным образом у закоренелых противников советской власти и импонировал некоторой части молодёжи с её незначительным жизненным опытом и максималистскими устремлениями.
При чтении книг Шебаршина может показаться, что он иногда был чрезмерно восприимчив к критическим идеям, касающимся тех или иных сторон советской действительности. А ведь это, как правило, не свойственно людям его профессии. Отчего же возникает такое ощущение?
Думается, что когда Леонид Владимирович выступает в роли литератора, он нередко проецирует одолевавшие его сомнения, мысли и переживания, возникшие под воздействием разрушительных процессов конца 1980-х — начала 1990-х годов, на ранние периоды своей биографии. Связано это со свойствами человеческой памяти, которая с каждым может сыграть злую шутку. Однако стоит только нашему герою освободить память от более поздних наслоений, погрузиться в естественное русло тех или иных событий прошлого, как всё становится на свои места. Прежде всего, это касается воспоминаний, связанных с его оперативной работой за границей в качестве разведчика, — ведь сам характер службы в разведке раскрывает в людях лучшие качества, быстро выявляет подлинную суть человека, прочность его внутреннего стержня.
Предельной концентрации воли и мужества, неимоверных физических усилий потребовала от советских разведчиков, находившихся в Пакистане, деятельность в экстремальных условиях так называемой Второй индо-пакистанской войны, разразившейся в 1965 году[3]. Тяжёлый и опасный труд отодвинул далеко в сторону нередкие тогда среди разведчиков споры о том, что есть разведка — искусство или ремесло, дискуссии, связанные с корпоративной этикой и прочими вопросами сугубо профессионального характера, казавшимися на фоне происходящего вокруг надуманными и незначительными. Осталось только самое главное, то, что давало ответ на основной вопрос, который рано или поздно задаёт себе каждый разведчик — во имя чего? Во имя чего всё то, что делаешь ты, твои товарищи и коллеги?
«Всё, что мы тогда делали, — читаем в книге Шебаршина „Рука Москвы“, — было нужно Отечеству, чьи интересы простирались до берегов Аравийского моря. Мы с какой-то неосознанной снисходительностью наблюдали чужую нестабильность, конфликты интересов, чужие слабости. Отечество стояло за нашей спиной — могучее, неколебимое, грозное для противника и великодушное к друзьям, первое в мире государство рабочих и крестьян. Конечно, и в нашей среде немало говорилось об ошибках, о недостатках нашего общества, нашей экономики, но была твёрдая уверенность, что мы идём в правильном направлении. Эта уверенность передавалась нашим явным и тайным единомышленникам. Мы гордились Отечеством, верили в его светлое будущее и трудились на его благо».
Такие слова в комментариях не нуждаются…
…После беседы в КГБ Шебаршин решил посоветоваться с И. Ф. Шпедько, который работал тогда в МИДе заместителем заведующего отделом Южной Азии. Иван Фадеевич ответил коротко и ясно: «Это большая честь. Соглашайся!»
За этим лаконичным ответом Ивана Фадеевича скрывалось то, что в общем-то было ясно для его молодого товарища: случайных людей в КГБ не брали. И негласный отбор кандидатов для работы в органах шёл в основном среди молодёжи, выросшей в простой, рабочей и крестьянской, среде, не избалованной тепличными условиями. Молодых людей из состоятельных семей, детей номенклатурных работников здесь не слишком жаловали. Естественно, подавляющее большинство будущих чекистов полагалось в жизни не на «мохнатую руку» и покровителей (у них их просто не было), а на собственную голову и способности. КГБ — не для «троечников». Людей, работавших здесь, действительно можно отнести к элите, пропуском в которую служили высокий интеллект и нравственные убеждения, преданность родине. Все они прекрасно сознавали, что КГБ — это передний край борьбы за безопасность страны.
Вот почему среди сотрудников КГБ в целом и ПГУ в частности мы постоянно встречаем не просто умных, но и очень часто талантливых людей, эрудированных, свободно владеющих иностранными языками, досконально знающих своё дело. Всё это в совокупности и определяло их высокий профессиональный уровень.
И дело здесь не только в специфике подготовки и образования чекистов. О незаурядных способностях Шебаршина, окончившего школу вопреки тяжёлым семейным условиям, нелёгкой жизни в военные и первые послевоенные годы с серебряной медалью, мы уже говорили.
Отвлечёмся на минуту и взглянем на тех людей, кто после него возглавлял Службу внешней разведки, в которую было преобразовано ПГУ.
Евгений Максимович Примаков — крупный и уважаемый в нашей стране политический деятель.
В семье рабочего авиационного завода, эвакуированного из Москвы в Иркутск, родился будущий руководитель СВР, Герой России Вячеслав Иванович Трубников. В юности он окончил с золотой медалью физико-математическую школу при МГУ им. М. В. Ломоносова.
С золотой медалью окончил школу и Сергей Николаевич Лебедев. Его отец прошёл всю войну солдатом и затем трудился водителем, а мать пережила блокаду.
Обучался в школе с физико-математической специализацией Михаил Ефимович Фрадков, для которого путёвкой в жизнь стал красный диплом Московского станкоинструментального института.
…Поначалу Шебаршину предстояло пройти годичный курс обучения в школе разведчиков, которая позже была преобразована в Краснознамённый институт КГБ им. Ю. В. Андропова.
Общежитие школы располагалось в старом деревянном доме. Домашняя атмосфера, в которой ничто не отвлекало внимания от главного, располагала к занятиям и, что очень важно, помогала сосредоточиться на углублённом изучении иностранных языков. Всё остальное давалось без особых усилий.
В разведшколе познакомился со своим тёзкой Леонидом Шебаршиным генерал-майор Л. А. Макаров, бывший начальник 1-го отдела ПГУ КГБ. Часто вспоминает он их совместное житьё-бытьё в небольшом лесном домике — уютные комнаты на несколько человек, жарко натопленные в зимнее время, ветки деревьев, стучащие по оконным стёклам, птичьи концерты по утрам, дружеские беседы за вечерним чаем.
