Артем Драбкин - Я взял Берлин и освободил Европу
8 апреля 1945 года наш полк стоял на аэродроме Гроткау. С утра была неплохая погода, высокая облачность, небольшая дымка. Мы вместе с другом Мишей Пятаком получили приказ вылететь на разведку железнодорожной станции города и аэродрома, расположенного восточнее города.
Обойдя стороной аэродром и сам город, мы зашли с запада. На станции стояли три наливных состава «головой» к фронту. Чувствуется, что они только что прибыли, однако с воздуха не было заметно, чтобы их разгружали. Мы доложили о результатах на землю. Нам тут же дали задание сделать два «холостых» захода, чтобы проверить, нет ли у немцев зенитной артиллерии. Мы выполнили, что было нам приказано, доложили, что по нам не стреляли. Как потом выяснилось, немцы, видимо, решили не демаскировать себя. Мы обошли город; взяв курс на северо-восток, пошли на аэродром. Мы шли с прижимом «ножницами», набирая скорость, чтобы пройти пониже и избежать обстрела с земли. Пройдя аэродром, заметили в воздухе только что взлетевшую пару «Ме-109». У нас было удобное положение для атаки, даже разворачиваться почти не надо. Мы с ходу атаковали эту пару. Впереди шел Леша, но после первой очереди у него заело оружие. Он крикнул по радио: «Продолжай атаку!» Что я и сделал. Один упал. Мы проскочили ведущего, довернули влево и на бреющем ушли на свой аэродром.
Доложили командиру, который решил отправить на штурмовку составов пару: Толю Малышева с Витькой Альфонским. Мы им все рассказали. Подходит Малышев к своему самолету и как-то странно себя ведет. Я ему говорю: «Что ты, Толя?» – «Я что-то чувствую. Знаешь, вспомнилось, как горел на Курской дуге». Я ему говорю: «Толя, брось ты! Ни пуха тебе, ни пера!» Полетели они на своих «Як-3». Час проходит. Погода становится все хуже и хуже. Через некоторое время раздался гул мотора, и один «Як» пошел на посадку. Вернулся Альфонский.
От него мы узнали, что пошли они по нашему маршруту на железнодорожный узел. Знали от нас, что там не стреляют. Первый заход сделали под углом к составам, чтобы как можно дольше быть над целью. Стали уходить, все, что могло с земли стрелять, все по ним открыло огонь. Малышеву снаряд попал в распределительный бачок. Альфонский говорил, что видел, как от его самолета пошли белые, а затем черные струи. Толя стал задыхаться, фонарь открыл. (Летали ведь с закрытым фонарем. Приучались к этому. К слову, приучаться приходилось и к рации, ведь поначалу ими не пользовались. Когда ввели звания: летчик-радист 3-го класса, 2-го, 1-го, летчик-радист-мастер, за которые доплачивали, стали ими пользоваться.) И вот Толя фонарь открыл. А надо сказать еще, что мы летали в немецких сеточках. Мы их под Бригом захватили. А то ведь в наших шлемофонах голова потеет и волосы выпадают. Даже шелковые подшлемники не спасали. Пламя перекинулось Малышеву на голову. Альфонский ему кричал: «Толька, тяни!!!» Километров 15 до линии фронта оставалось, а высота метров 900. Но видимо, сил терпеть у него уже не было. Он перевернул самолет и выбросился. Попал в плен и вернулся в полк 13 мая.
Бреслау был взят 7 мая. Мы звеньями находились на боевом дежурстве. Самолеты на деревянных настилах стояли вдоль взлетной полосы. Со мной дежурили Леша Пятак, Юра Данилов и Гена Смирнов. Время подходило к обеду. Погода стояла ясная, солнечная, по-настоящему весенняя. Вдруг видим, прямо вдоль взлетной полосы нахально идет шестерка «Ме-109» на высоте около 1500 метров. По тревоге немедленно поднялись в воздух. За нами еще поднялись две или три пары из другого полка, базировавшегося на этом аэродроме. Завязался воздушный бой. Группа немецких самолетов распалась. Один «Ме-109» атаковал «Як» из другого полка. Вышло так, что я оказался несколько ближе к «Ме-109» в выгодном для атаки положении. Дал одну очередь, другую. Вижу хлопки дыма от мотора, перебои винта, лицо немецкого летчика, его взгляд – влево назад на меня, большие белые кресты на крыльях его самолета. Это картина врезалась в память. Еще очередь, и он сваливает на крыло свой самолет и с дымом потянул к линии фронта.
Под вечер пришла после выполнения задания группа самолетов «Пе-2» в сопровождении «яков». Приземлились все бомбардировщики и почти все истребители сопровождения. Только один «Як» шел к третьему развороту, выпустил шасси прямо по-школьному. В этот момент со стороны солнца «Ме-109» на большой скорости с прижимом идет прямо на него в атаку. Кричим летчику: «Смотри, сзади «Ме-109»!» Как будто он мог услышать. Но ему, видимо, подсказали по радио. Он резко заложил левый крен, и «мессер» на большой скорости проскочил мимо. Атака не удалась. А вообще, это не единственный случай, когда фашисты приходили мстить за своих напарников.
8 мая мы перелетели под Берлин. Погода была ясная. Меня поднимает командир полка: «Лети на тракт такой-то». Я полетел, докладываю: «Князь, я Ласточка-8, пришел 204 (то есть четверкой), дайте мне работу». Мне отвечают: «Ласточка-8, Марков, большое вам спасибо за работу. Выполняйте 555». Это был единый номер, означавший возвращение на аэродром. Я говорю: «Князь, вы перепутали, я только что пришел на работу, тут были другие группы». Мне еще раз повторили: «Нет, не перепутали, выполняйте 555, спасибо за работу». Подхожу к аэродрому. Командир полка Ковалев мне: «Я Задорный, почему Ласточка-8 прилетел?» Отвечаю, что доложу на земле. Дело в том, что у нас 5 мая годовщина части намечалась, но ее передвинули на 8-е. На дежурстве приказали оставить шестерку, остальным готовиться к вечеру. А у меня как сердце чувствовало, все бреются, а я не стал. И точно, слышу, боевая тревога! Это часа в 2 дня было. Мы побежали на аэродром, полком поднялись в воздух и полетели на Прагу. Оттуда я привез две пробоины – одна пуля в патрубок попала, вторая – в лонжерон. Вот так война закончилась. Всего я выполнил 139 боевых вылетов, сбил шесть самолетов противника.
Дементеев Борис Степанович (Интервью А. Драбкина)
летчик 101-го Гвардейсккого истребительного полка
В 1945 году летали на сопровождение бомбардировщиков, летали на штурмовку. Бомбы бросали. Нам вместо подвесного бака к самолету подвешивали одну 250-килограммовую бомбу. Ходили на Данциг, бомбили корабли. Кто как мог, конечно… Один раз велели бомбить эсминец, который обстреливал наши войска. Дня три его гоняли. Как только мы появлялись, смотрим, он сразу прекращает стрелять и начинает маневрировать. Попасть в него тяжело, но хоть отгоняли. Хотя командир первой эскадрильи Зорин говорил, что мы его потопили, но на следующий день опять наши наземные войска помощи попросили. Может, моряки потопили. Его 250-килограммовой бомбой не потопишь. Потом наши Данцинг взяли, он куда-то ушел.
