Лев Лурье - Хищницы
Договорились вместе поужинать, познакомить детей, и расстались на время. Но вечером в холле «Эксельсиора» оказались только Мария Николаевна и Павел Евграфович. Графиня Комаровская чувствовала себя плохо, заснула, с ней осталась сиделка. Сын занимался с гувернанткой-англичанкой. Но граф именно и хотел провести вечер вдвоем со старинной приятельницей, чтобы хоть как-то отвлечься от своих несчастий.
Сервировали на террасе. Закат был прекрасен, пища изысканна, шампанское такое, каким ему следует быть. Языки развязались. Они делились своими несчастьями: он говорил о долгой и, видимо, безнадежной болезни супруги, о том, как она рассорила его с матерью и сестрами. Ему еще нет сорока, а жизнь как будто не начиналась. Мария Николаевна рассказывала о судебном процессе, о том, как она, порядочная женщина, старалась помирить мужа и случайного поклонника, а все закончилось убийством, судом и позором. Положение ее неопределенно, процесс о разводе затягивается. А главное, рядом нет мужчины, которому она могла бы довериться. Мужчины-рыцаря. Такого, как сам Комаровский, если бы он был свободен.
Разговор, видимо, взволновал Павла Евграфовича. Он признался, что много раз вспоминал их совместные с Эмилией эскапады в Ницце. Мария Николаевна нравится ему давно и искренне, но пытаться ухаживать за ней сейчас, при страдающей жене было бы бестактно. Конечно, такое предположение кощунственно, но если бы он стал вдовцом – мог ли бы он рассчитывать на взаимность?
Павел Евграфович Комаровский
Мария Николаевна взяла графа под руку, а вышколенная прислуга отеля немедленно передала им ключ от номера, в алькове которого Тарновская продемонстрировала Комаровскому все свои умения и артистизм. С этой минуты судьба Павла Евграфовича была решена. Через два часа он вернулся к законной супруге, а Мария Николаевна вышла на вечернюю прогулку с Прилуковым.
Задуманный двойной удар
Тарновской нечего было скрывать от адвоката, который являлся отыгранной картой. Донат ознакомился с новой ситуацией в жизни своей хозяйки: увлеченный ею богатый, глупый, непривлекательный Комаровский, его супруга, которая может умереть завтра, а может протянуть годы, единственный сын. Как извлечь из этого выгоду?
Сложность, многогранность прилуковского анализа, чисто адвокатское внимание к деталям поразили Марию Николаевну. И она подарила Прилукову в его номере, что называется, аванс, тем более что любовником Комаровский оказался никудышным.
В те годы публика зачитывалась материалами сенсационных уголовных процессов и вошедшими в моду детективами. В них преступники устраняли свои жертвы самыми причудливыми способами, используя новейшие научные достижения. Бульварные романы становились своеобразными учебниками для начинающих убийц. Шерлок Холмс и доктор Ватсон стали героями времени.
В начале XX века первые шаги сделала научная криминалистика. Прилуков по своей адвокатской практике знает: самый эффективный метод убийства – отравление.
Правда, с 1840 года, после того как французский суд на основании экспертизы химика Орфила приговорил к пожизненному заключению Марию Лафарг, отравившую мужа мышьяком, преступникам следовало быть осторожнее.
В 1851 году бельгийский химик Жан Серве Стас сумел вывести на чистую воду графа и графиню Бокармэ, отправивших на тот свет Гюстава Фуньи (брата графини) посредством экстракта никотина.
В 1864 году парижский суд приговорил к гильотинированию доктора Де Ла Поммерэ, отравившего свою любовницу мадам Де Пов экстрактом из листьев красной наперстянки. Предварительно он уговорил мадам застраховать свою жизнь на 550 тысяч франков в его пользу. Но парижский профессор Амбруаз Тардье вывел мерзавца на чистую воду.
Нью-йоркского врача, тридцатилетнего Роберта Буханана, в 1892 году обвинили в убийстве своей жены Анни, женщины 60 лет, бывшей содержательнице публичного дома. Был поставлен диагноз «кровоизлияние в мозг». Такие кровоизлияния часто вызывали симптомы, похожие на отравление морфием. Коронеру Шульце и обвинителю Френсису Уэллмэну удалось представить суду неопровержимые доказательства того, что Буханан выписал своей жене рецепт на шесть капсул, каждая из которых должна была содержать 4,16 грана хинина, 0,16 грана морфия. Потом он закапал Анни атропин, чтобы не было видно сужения зрачков – важнейшего признака отравления морфием. 2 июля 1895 года Буханан закончил свою жизнь на электрическом стуле.
Донат Дмитриевич предложил довольно рискованную, но, при удаче, обещавшую крупный куш операцию. Манчжурская лихорадка, которой болела г-жа Комаровская, – болезнь, несомненно, смертельная, но плохо изученная. При определенной помощи (а Прилуков всегда интересовался фармакологией) смерть Эмилии Марковны можно было бы ускорить, не вызвав особых подозрений. Затем следовало навязать Комаровскому полное ощущение будущей семейной жизни, но потребовать обеспечить Тарновскую еще до официального бракосочетания. Ведь она пока не разведена, и открытая связь с Комаровским может осложнить судебный процесс.
Прилуков вечерним поездом выехал в Вену, где с этого момента находилась штаб-организация будущих преступников. Следовало закупить яды, перечитать новейшие исследования по судебной медицине и фармакологии. Проделать некоторые эксперименты.
Тарновская, оставаясь нежным другом Павла Комаровского и заботливой подругой его недужной супруги Эмилии, стала любовницей для мужа и сестрой милосердия для его жены. Тарновская умела делать инъекции, так как еще со времен жизни с Василием злоупотребляла морфием. И Павел Евграфович, и лечившие Эмилию Комаровскую доктора, и сама больная полностью доверяли Марии Николаевне. Состояние страждущей не улучшалось, ее мучили страшные боли, и венецианские врачи посоветовали Комаровским отправиться в Дрезден, где клиника Cвятого Иосифа Штифта специализировалась на лечении тропических болезней.
С отъездом из Венеции больная стала чувствовать себя много хуже, и не успел ее осмотреть дрезденский врач, как ему пришлось констатировать смерть больной. В причинах разбираться не стали: муж был резко против вскрытия. Уже потом, когда Тарновскую арестовали, родственники Эмилии Редер заподозрили неладное и потребовали эксгумации тела. Но итальянская юстиция, ведшая дело Тарновской, не была заинтересована в затягивании следствия. И поэтому предположение, высказываемое многими о том, что непосредственной причиной смерти Эмилии стал яд, введенный Тарновской вместо лекарства, так и не было расследовано.
После смерти Эмилии Мария Николаевна повела себя, как хозяйка: слуги Комаровского и, прежде всего, английская гувернантка маленького Евграфа, смотревшая на Тарновскую с подозрением, немедленно были уволены. Гувернанткой Евграфа и сына Тарновской Васи стала верная Марии Николаевне камеристка Перье. Васю отправили к дедушке с бабушкой в Отраду, Евграфа определили в кадетский корпус.
