Даниил Галкин - В тени сталинских высоток. Исповедь архитектора
Несколько раз я проехал по главной узкоколейке, вытянутой с юга на север. Ее построили японцы в период оккупации острова после Первой мировой войны. Она напоминала детскую железную дорогу. Габариты вагонов и паровозов соответствовали низкорослым японцам. Продуманное ими до мелочей внутреннее убранство теперь постепенно «экспроприировалось». Отвинчивались дверные ручки, копии гравюр и зеркала. Срезались кожаные ремни безопасности на втором ярусе полок.
В городе Александровске-Сахалинском неожиданно удалось познакомиться с популярным артистом Юрием Яковлевым[154] и писателем Владимиром Лакшиным[155]. Они прилетели на остров для участия в съемках многосерийного фильма[156] об Антоне Чехове (писатель специально предпринимал поездку на Сахалин, чтобы изучить условия жизни ссыльных каторжан)[157].
Познакомились мы на смотровой террасе гостиницы, с которой открывался красочный вид на широкий Татарский пролив. Завязался разговор, и мы представились друг другу. Они пригласили меня разделить вечернюю трапезу в ресторане. Яковлев блистал неотразимым мужским обаянием. Он был весел и словоохотлив. При этом поглощал солидные дозы спиртного (в отличие от сдержанного и немногословного Лакшина). Мы с ним были почти одного возраста. Он быстро перешел на «ты».
Мы засиделись в ресторане до полуночи, переходя с одной темы на другую. Мне было с ними настолько интересно, что подумалось: «Эти два необыкновенно талантливых и умнейших человека действительно от Бога». Запомнившаяся на всю жизнь встреча оказалась единственной. Рано утром они уехали на съемки. Я отправился в Южно-Сахалинск. Оттуда с задержкой почти на сутки улетел в Москву.
При всех властях – не изменять себе!
При возвращении из командировок в осиротевшую квартиру я с особой остротой ощущал горечь потери близкого человека… Но, как всегда, работа помогала в трудные минуты. Божественный судьбоносный покровитель сделал щедрый дар: возможность продолжать заниматься любимой работой еще более четверти века – даже в пенсионном возрасте.
Указом Президиума Верховного Совета РСФСР мне в середине 1980-х годов было присвоено почетное звание «Заслуженный архитектор Российской Федерации». Завершающими аккордами стало присуждение звания профессора и ученой степени доктора архитектуры на заседании президиума и ученого совета Международного академического аккредитационного и аттестационного комитета (МААК). Его президентом в то время был уже упоминавшийся академик РАЕН Эрнст Дешко. Этот мудрый ученый-энциклопедист сыграл немалую роль в формировании моего творческого мышления.
В последующие годы моя скромная персона попала в авторитетную российскую энциклопедию персоналий «Кто есть кто в России» (включала около десяти тысяч биографий успешных деятелей в различных областях науки, техники и искусства). Меня, однако, не захлестнула волна тщеславия и самодовольства. Хотя, как известно, любое доброе событие греет душу… Но к тому времени у меня выработалась реалистичная философия, что все в жизни – суета сует[158]. Здесь хочется вспомнить строки замечательного поэта Андрея Дементьева:
Все суета…
И только жизнь превыше,
Когда она достойна и чиста.
И кто-то в ней уже на финиш вышел.
А чья-то жизнь
Лишь только начата.
Все суета…
Престижный чин и кресло.
Пускай другие гибнут за металл.
Не занимать бы лишь чужого места.
Не млеть от незаслуженных похвал.
Все суета…
И клевета, и зависть,
И неудачи в собственной судьбе.
Лишь одного я вечно опасаюсь —
При всех властях
Не изменять себе.
На перепутье двух столетий
Неисповедимые пути Господни во времени и пространстве с неотвратимой закономерностью совместили двух одиночек… Миловидную особу родители нарекли красивым именем Алиса. Она закончила Московскую консерваторию по классу фортепиано. Работала во Дворце культуры ЗИЛ[159]. Проживала с мамой и дочерью Екатериной. Очень музыкальная, тонко чувствующая прекрасное, любящая природу…
И вот мы встретились… Психологическая и возрастная адаптация с Алисой проходила нелегко. Несмотря на ее ровный, спокойный, неконфликтный характер, возникали трудносовместимые противоречия во взглядах, привычках и суждениях. Время привыкания друг к другу постепенно расставляло все на свои места. Мой бунтарский, вспыльчивый нрав затухал, сталкиваясь с ее уравновешенной реакцией. В итоге с годами мы притерлись по общности интересов. Возникли незримые нити взаимной привязанности. Наше совместное проживание превратилось в осознанную необходимость содружества и взаимопомощи.
Мы быстро нашли общий язык со Станиславом – братом Алисы. Он импонировал мне своей одержимостью и увлеченностью наукой. Имел кандидатскую степень и труды, в том числе несколько учебников. Сейчас Станислав Николаевич Жизняков – профессор кафедры порошковой металлургии, сварки и технологии материалов Белорусского национального технического университета, автор книг и учебных пособий, хорошо известных на просторах бывшего СССР.
Тем временем перестройка, начатая Горбачевым, постепенно превращалась во всеобщую катастрофу и развал страны. И вот однажды мы узнали об «исторической» встрече «тройки» в Беловежской Пуще. Был подписан договор о ликвидации СССР и учреждении Содружества Независимых Государств. Этот преступный сговор впоследствии с явным удовольствием вспоминал Ельцин: «Был отличный зимний вечер. Стоял легкий морозец. Тихий снежок. Настоящий звонкий декабрь. В резиденции председателя Верховного Совета Республики Беларусь мы собрались втроем – Шушкевич, Кравчук и я. Собрались, чтобы решить судьбу Союза».
Исчезновение единого государства вызвало неизбежную цепную реакцию разрушения всей внутренней структуры страны. Слаженная деятельность научно-исследовательских и проектных институтов оказалась нарушена. В ноябре 1991 года был упразднен Госстрой Союза. Объединение передали в Министерство архитектуры, строительства и коммунального хозяйства России, которое вскоре (в 1992 году) преобразовали в Государственный комитет Российской Федерации по вопросам архитектуры и строительства (Госстрой России)[160]. У него отсутствовали, в отличие от упраздненного Госстроя Союза, собственные средства для финансирования научно-исследовательских и проектных работ. В хаосе постперестроечной чехарды объединение «Союзниипроект» распалось. Наш головной институт превратился в автономную проектную организацию. Его пришлось преобразовывать из государственного предприятия в акционерное общество.
![Ник Эндрюс - Духи гор [Духи севера]](/uploads/posts/books/67898/67898.jpg)
