Вернер Герберт - Стальные гробы. Немецкие подводные лодки: секретные операции 1941-1945 гг.
Было холодно и сыро. Бригада при повозке тронулась в обратный путь после 20.00. Я смешался с людьми и помог им вывести фургон из расположения наших бараков на основную улицу лагеря. Далее фургон направился к кухне. Под покровом темноты я прокрался в отхожее место и там пережидал, когда опустеет соседняя лагерная зона. Затем подошел к затемненному участку забора, теперь отделявшего меня от бывшей зоны. Там из-за дерева показалась едва — различимая фигура Бендера. Он перебросил через забор сверток, с которым я убежал в уборную и переоделся там в синий костюм, завернутый в коричневую арестантскую форму. Потом вернулся к забору, бросил через него сверток с коричневой формой и получил от Бендера другую связку — пальто с кожаной сумкой. На прощанье приятель помахал мне рукой.
Несколько прыжков — и я слился в темноте с внутренней стороной забора, напротив которой находилось караульное помещение. Застыл в неподвижности, когда в шести метрах от меня прошли охранники. Затем при помощи крюков зацепил ёнесколько линий колючей проволоки. Оглянувшись на караулку и взглянув на сторожевые башни с пулеметными гнездами справа и слева, я не спеша полез к верхней кромке забора, увенчанной колючей проволокой, толкая перед собой свой сверток. Тень, которую отбрасывали хвойные деревья, скрывала меня от охранников на башнях. Наверху я разделил линии колючей проволоки на две части. Одну из них перекинул с помощью крюка на внешнюю сторону забора, другую отодвинул и закрепил двумя крюками выше, чтобы обеспечить себе достаточно широкое отверстие. Затем бросил за собой сверток и последовал за ним за пределы зоны для военнопленных. Внизу, скрываясь в тени караульного помещения, я надел пальто и шляпу и вставил в рот сигарету. Когда охранники скрылись из виду, направился к солдатским казармам. Там, где фонари освещали площадки для строевых занятий, мимо меня прошла группа солдат. Я остановился, закурил сигарету и двинулся к выходу из лагеря.
Пройдя от окраины Ле-Мана к вокзалу, я купил билет в вагон 2-го класса на поезд до Парижа, отходивший в 21.30. Примерно через два часа — 28 октября в воскресенье — я сел в поезд и занял угловое место в прокуренном купе. Утром в 07.00 я прибыл на парижский вокзал Монпарнас, небрежно предъявив свой билет контролеру, прошел мимо одного из жандармов, который задержал меня два месяца назад, и нырнул в метро, чтобы добраться до Восточного вокзала. После того как я купил билет до Меца, у меня оставалось до отхода поезда целых тринадцать часов свободного времени. Я бродил по Парижу с неприятным ощущением. Мне казалось, что все подозрительно смотрят на меня и что первый же встречный жандарм потребует от меня предъявить документы, которых у меня не было. Однако мне удалось избежать неприятностей и вернуться на вокзал как раз перед посадкой на поезд.
Поездка до Меца заняла девять часов и довела меня до грани истощения. В Меце я купил билет до пограничного французского городка Форбах на поезд, отходивший под покровом темноты. Снова бродил по городским улицам. Голова кружилась от голода, в желудке ощущалась болезненная пустота. Нервное напряжение достигло предела. Мне отчаянно хотелось спать, но я не мог позволить себе забыться. Мне хотелось есть, но я не решался зайти в магазин без продовольственной карточки. И все же я полагал, что попал в полосу везения, — ничто не могло помешать моему побегу на свободу.
Наконец я осмелился войти в хлебный магазин и, выдумав какое-то оправдание отсутствия у меня карточек, купил два батона хлеба с хрустящей корочкой. Прохаживаясь по улицам старого города, съел их с волчьим аппетитом. Но голод терзал меня еще сильнее, и, пренебрегая опасностью, я зашел в ресторан. Там сказал, что потерял свои карточки, и попросил тем не менее обслужить меня. Заказал миску горохового супа, большую порцию лионских сосисок и овощной салат. После трапезы, напоминавшей настоящий банкет, я продолжил свое беспорядочное, небезопасное бродяжничество, Но, когда наступили сумерки, вернулся на вокзал.
Хорошо понимая, что в Форбахе мне предстояло пройти пограничный контроль, я взобрался в стоявший поезд и прошел вперед, высматривая походящее укрытие. Дойдя до самого паровоза, я так и не обнаружил проводника. Решение пришло быстро: рывок — и я укрылся в тендере паровоза за угольной кучей. Через несколько минут вернулись машинист с кочегаром. Поезд дал свисток и отошел от вокзала Меца.
Через два часа кочегар, бравший уголь из тендера для топки, приблизился вплотную к моему укрытию. Я осторожно отполз к задней стенке, где обнаружил большой металлический ящик. Вытащив из ящика шланг, я влез внутрь и захлопнул за собой крышку. Тем временем поезд, заскрипев тормозами, замедлил ход и остановился у платформы вокзала в Форбахе. Там уже находилась большая группа солдат. Паровоз, отсоединенный от поезда, отъехал набрать воды из колонки. Когда проводники открыли ящик, чтобы достать шланг, то вместо него обнаружили меня. В оправдание своего пребывания в ящике я промямлил им по-французски, что хочу навестить своих приятелей за пограничной линией. Такое объяснение их вполне удовлетворило. Они сказали, чтобы я покинул паровоз. Я поспешил укрыться на сортировочной станции под товарным вагоном. Через некоторое время солдаты закончили проверку документов у пассажиров и удалились. Паровоз вернулся к поезду, дал гудок и двинулся вперед. Я побежал за поездом через железнодорожные пути, схватился за задний бампер первого вагона, взобрался по шаткой лестнице на его крышу и улегся там.
Поезд набрал скорость и мчался в ночной тьме. Я цеплялся за крышу, почти не замечая холода и клубов сажи, летевших мне в лицо. Заметив впереди россыпь огней города, спустился по лестнице на бампер, ожидая остановки. Она была в Саарбрюкене. На платформе стало много французских солдат. Я быстро нырнул в поток пассажиров и стал искать кого-нибудь из немецкого персонала станции. Заметив синюю форму станционного мастера, я подошел к нему и шепнул:
— Я — немец. Бежал из лагеря военнопленных. Помогите.
Мастер кивнул:
— Идите за мной. Держитесь спокойнее.
Он вывел меня на территорию грузового депо, к одиноко стоявшему вагону. Постучав в дверь, втащил меня внутрь, где находилась группа свободных от смены дорожных рабочих.
Рабочие забросали меня вопросами, дали мне мыла отмыть слой сажи на лице и руках, накормили жареной картошкой и напоили кофейным эрзацем. Они сообщили, что через полчаса здесь остановится американский поезд, идущий из Парижа во Франкфурт. В Саарбрюкене к нему цепляют паровоз с немецкой бригадой. Затем они всунули мне в руку фонарь, чтобы я выглядел натуральней, и сопроводили до платформы, к которой как раз подходил поезд. Из него выпрыгнули несколько представителей американской военной полиции, заглядывая под вагоны в поисках беглецов. Паровоз быстро сменили, и поезд приготовился покинуть станцию. Стоя между двумя рабочими в начале поезда, я с необычайной остротой и четкостью воспринимал окружавшую обстановку: пыхтение паровоза, американских полицейских, французских солдат, французский говор, команды по-английски. С тяжелым грохотом паровоз двинулся в путь. Я пожал руки своим новым друзьям, запрыгнул в двинувшийся паровоз. Поезд унесся в темноту, подальше от границы в глубь Германии.
