Константин Ковалев-Случевский - Юрий Звенигородский. Великий князь Московский
Отмеченные в этом Житии князь Юрий и Савва Сторожевский — как настоящие вдохновители Звенигородского чина — это уже настоящий прорыв в нашей отечественной истории — и светской, и церковной.
* * *Известно, что понятия «Московская Русь» в тот самый период, когда она, собственно, и возникала — в XIV—XV веках, — вообще не существовало. Оно появилось лишь в XIX столетии и введено было в употребление исследователями для того, чтобы обозначить большой период русской истории.
Московская — потому что все «закручивалось» вокруг Москвы, включая великое княжество Владимирское, главные взаимоотношения с Ордой, митрополичью кафедру и даже важнейшие течения в духовной монастырской жизни.
Кто был тогда «не хуже» Москвы (а быть может, и «лучше»)? Новгород, Тверь, Рязань, Смоленск, Суздаль и многие другие. Они и вправду были «не хуже». То есть Русь могла быть и не Московской, а, например, Тверской. Или даже Литовской, властитель которой уже тогда носил титул великого князя Литовского и «всея Руси». Большие княжества имели возможность стать первыми и создавать историю по своему усмотрению.
Почему же мы решили заговорить здесь о Руси Звенигородской конца XIV — начала XV века? Ведь Звенигород с окрестностями не был тогда крупным княжеством, а всего лишь удельным, подчиненным той же Москве. Или у нас есть на это какие-то основания?
Оснований немного, но предположения есть.
* * *Так что же хотел построить в Звенигороде и Галиче этот человек? Почему он так долго уговаривал своего духовного отца — Савву Сторожевского участвовать в этом деле? Или, может быть, наоборот — старец Савва наставлял князя и вкладывал свои идеи в будущее благоустройство жизни?
Великокняжеский престол фактически так ему и не достался, несколько месяцев правления Москвой не позволили ему осуществить своих идей. Но он за этот престол всерьез никогда не воевал и не сражался. Если бы хотел — получил бы его давно и быстро. А потому, еще в самое первое десятилетие владения своим Звенигородским уделом, то есть в 1390-е годы, решает построить собственное, в некотором роде совершенно самостоятельное и не похожее на другие «царствие».
Отчина Юрию досталась неплохая. Звенигород и Галич, места разные, но весьма удобные и доходные. И это было хорошо, что Звенигород находился не в Москве и одновременно недалеко от нее. Построить что-то новое, сакральное, одухотворенное в большом городе было бы невозможно. А Звенигород становился будто новой площадкой для хороших начинаний и даже, если хотите (да простит меня читатель за столь современное слово), — эксперимента.
Юрий решил построить свою Русь — Русь Звенигородскую. Не просто обустроить доставшийся в наследство удел, а создать вариант собственного большого правления, дабы доказать брату, что не только может управлять государством, но и знает, как это делать, да к тому же имеет собственные взгляды на будущее.
Такую работу осмыслить и осуществить одному было бы немыслимо. Князя считали человеком духовно развитым, но известны высказывания, где о нем говорили, как о начитанном книг духовных, но не «книжнике», имеющем широкие познания. Ему нужен был соратник и советчик. И никого ближе Юрию в эти годы не было, кроме его духовного наставника и отца — инока Саввы.
И они начинают свои благие деяния. Как бы сегодня сказали — в отдельно взятое время в отдельно взятом месте.
Нечто вроде «технопарка» современности. Новая Русь — в особом регионе. Там, где сходились и древние традиции, и можно было начать как будто все сначала.
Действительно, Звенигородский удел был чем-то новым и для князя Юрия, и для Саввы Сторожевского. Они здесь начинали как бы «с нуля». Один — умудренный опытом старец, другой — молодой и энергичный наследник престола. В них как бы соединились глубокая духовность и яркая светскость. Один считался выдающимся подвижником-иноком своего времени, а другой — неповторимым политическим и военным деятелем.
Всё сошлось в одном месте и в одной точке — на холмах Сторожи и Городке, монастырском и городском, сакральном и мирском. Два человека — два холма — два мира — два образа жизни. И всё это должно было стать единой системой бытия их современника или будущего человека Руси.
Выделим кратко основные признаки концепции Звенигородской Руси. К ним можно отнести следующие.
Князь Юрий пригласил к себе именно Савву — настоятеля Троицкой обители, одного из первых и лучших учеников и последователей Сергия Радонежского. Кстати, он поступил так единственным среди своих братьев в то время (сразу после кончины отца — Дмитрия Донского). Мы почти ничего не знаем об их духовных наставниках в те годы (после кончины Сергия Радонежского). Братья были малолетними, а старшего Василия опекал митрополит Киприан, которого привлекали больше светские проблемы и добрые отношения с Литвой. Приглашение Саввы в Звенигород, как мы теперь понимаем, не было связано только лишь с «удовлетворением» личных духовных нужд Юрия. Его планы были значительнее.
Князь старается стать независимым от старшего брата. Для этого нужны были средства. И он добывает их с помощью похода своей дружины в Волжскую Булгарию. Быть может, он даже специально «задержался» в Орде во время погони за князем Семеном. В любом случае, удача булгарской кампании стала основой для осуществления его планов.
Кстати. Митрополит Киприан, между прочим, на Руси звался «болгарином», то есть — приезжим с юга, с Балкан (он и на самом деле был болгарином). Это означало, что его можно было в некотором роде иносказательно причислять к тому самому древнему народу «булгар», с которым, собственно, и воевал князь Юрий Звенигородский в конце XIV века, и на эту битву его как раз и благословлял Савва Сторожевский…
Таким образом, данное Саввой благословение князю становится весьма символическим. Хотя в Житии Саввы «враги», с которыми собирался воевать по его благословению Юрий Дмитриевич, не названы конкретно (то есть что это именно булгары), но позднее во всех источниках и публикациях считалось без обиняков — пошел князь с русскими дружинами именно против «булгар», с благословением.
Здесь, возможно, скрыта еще одна из причин, почему к Звенигороду было столь напряженное отношение не только со стороны Москвы светской, но и со стороны сторонников митрополита Киприана. По крайней мере, в начатом его последователями Московском летописании начала XV столетия князю Юрию Дмитриевичу отводятся лишь строки, а преподобному Савве Сторожевскому — почти ничего.
Юрий начинает грандиозное и невиданное по масштабам того времени строительство и переустройство Звенигорода. Причем не просто украшение города и окрестностей, а возведение комплекса каменных зданий и других различных укреплений. Для этого он приглашает лучших мастеров своего времени, включая опытных булгар, которых он привез с Востока. В строительстве используются новые технологии.
