Сергей Есин - На рубеже веков. Дневник ректора
18 августа, среда. Из газеты «Неофициальная Москва»:
«Сергей Есин, ректор Литературного института.
Когда я думаю о неофициальной Москве, то прежде всего — о тайных пружинах власти. Невозможно представить, какая это мясорубка, какие извивы человеческих отношений. Через какие черные лабиринты протискивается любая бумага, чтобы попасть на свет Божий! Это похоже на сон, на мираж, хотя жизнь вообще мираж… Вот у нас в литинститутском дворике студенты выкрасили памятнику Герцена ботинки, а каждый год 31 декабря ставят ему бутылку шампанского и бокал — тоже ведь неофициальная Москва».
Я хорошо помню, как этот текст наговорил Вячеславу Курицину. Тот был без блокнота и магнитофона. Интервью давалось в деловом разговоре. Но каким-то образом Слава все запомнил. Я восхищаюсь такими свойствами памяти.
Был у меня на работе сын Володи Бондаренко. Сам Володя только оправился от глубокого инфаркта, который случился с ним в Архангельске. Просил за сына, который закончил истфак МГУ и стажировался в Оксфорде. Специалист по валлийской литературе и кельтской мифологии. Володя заботится о трудоустройстве. Парень зашел, принес очередной номер «Дня литературы». Постараюсь его пристроить, но каковы патриоты — везде успевают.
Итак: довольно внезапно я очутился у вице-премьера России В. И. Матвиенко. В тех же кремлевских апартаментах, которые так любят показывать телевизионщики. Предлогом оказалось вручение ей Пушкинской юбилейной медали Академии словесности. Были: B. C. Розов, С. Г. Шувалов, Ю. А. Беляев, А. А. Смирнов. Цель: попытка добиться для академии статуса государственно-общественного. Пропускаю весь разговор, с чаем и правительственными конфетами «Кофе или чай?», пропускаю челядь, просторный кабинет, табельное российское знамя в углу и единственный портрет — Пушкина. Первое впечатле-ние В. И. Матвиенко производит хорошее. Сильная, привыкшая к работе, комсомол, партийные органы, с их натаской и информированностью, апломб, словесные стереотипы, формулировки, внешняя искусственная открытость. По прессе и средствам массовой информации прошли слухи, что Матвиенко не войдет в новое правительство. Исполняющая обязанности вице-премьера, она подшучивает: «В конце недели я буду свободный человек». Я сразу же говорю: «Уже как свободного человека я вас приглашаю в институт на встречу со студентами и преподавателями». Если суммировать все разговоры, получается, что С. Г. и Ю. А. документы принесли не до конца отработанные, в них не было того, пусть и острого, госфинансирования здания для академии. Сразу же какой-то нужный тон задал я, а потом общую слезницу — разрушение культуры — произнес B. C. Розов. Валентина Ивановна его-то визитом была польщена.
Зашел разговор о средней школе и потере ею гуманитарно-литературного цикла. Здесь и я вспомнил не ко сну помянутого замминистра Асмолова, с его концепцией к переходу на западные образцы. Валентина Ивановна не без некоторой гордости сказала, что именно она приложила руку к его уходу из министерства. Я вспомнил, что, в отличие от всей интеллигенции, я в газетном рейтинге приветствовал его уход из министерства образования. Сам-то Асмолов по телевидению говорил, что уходит в знак протеста против назначения на должность министра коммуниста Филиппова.
В разговоре все время витал, подразумеваясь, вопрос о Платонове, его музее, Литинституте. Мы этот вопрос обходили стороною. Валентина Ивановна рассказала, что с ее настойчивостью ей удалось почти целиком погасить задолженность по социальной сфере. Я-то думал, что деньги для этой социальной сферы нужно было выбить у той части управленцев, которые этими деньгами хотят манипулировать в жизни и на выборах.
Вечером за мной заехал и повез на дачу Андрей Мальгин. Я уже традиционно смотрю его новую дачу — третью — и по этим крохам представляемой мне действительности изучаю новую жизнь. Ну вот я кое-что узнал о дорогом «мерсе-десе», появление которого в нашем институтско-барском дворе произвело впечатление и на шофера Федю, и на охранника Витю. Господи, как, оказывается, богатство охраняет жизнь. В машине нет шума, потому что в окнах сильнейшие стеклопакеты. Машина не покатится с горки, потому что включится один из восьми ее компьютеров, проанализирует ситуацию и включит тормоза. При парковке компьютер не даст коснуться другой машины, потому что каждый миллиметр до «опасности» тоже будет машиной обозначен. Я уже не говорю об автоматической коробке передач и пр. пр.
Толк в этой поездке заключался и в том, что я наконец-то увидел благословенные и легендарные места Барвихи и Успенского шоссе. Названия населенных пунктов «Горки-10», «Горки-9» звучали, как Фонтенбло и Виндзор. Сколько, оказывается, исчезнувшего из жизни порядка на этих дорогах, какой асфальт, какие заборы, какие особнячки по сторонам.
Еще больше меня поразила «частная дорога», которую приватизировала (охрана в погонах) какая-то финансовая группа, ведущая к собственному этой группы поселку Чекасово. Это исполнение детско-еврейской мечты о западном оазисе, под боком, рядом с огромным пышным телом России, которую можно кусать и грабить. Поразили меня и бомжи, ходящие вокруг этого приватизированного рая. Почему не разгонят, что медлит охрана?! Они тоже необходимая деталь нового быта: это дешевая рабочая сила, которая роет канавы, рыхлит землю на дачках, по необходимости чистит нужники и создает прелестный зеленый фон жизни. На первом конном заводе — проезжали мимо: из устных рассказов Андрея — вывешен список неплательщиков. Список организован по степени уменьшения долга неплательщиков. Первым в этом списке стоит г-н телекомментатор Доренко, а вот последним, с минимальным долгом, аккуратный г-н экс-премьер Сергей Владиленович Кириенко (500 р.)
Наиболее важным фактом из увиденного, безусловно, является поселок империи г-на «Хозяина». Это что-то похожее, но более, конечно, элитное и закрытое, на поселение Центробанка «Солнечный берег» в Вороново, мимо которого я проезжаю по пути на свою дачу каждую субботу. Какие через глухой забор с колючей проволокой поверху — «здесь бродить неосторожно, можно деньги потерять» — видны нежнейшие газоны, какие пряничные черепичные крыши! Невероятно только то, что в отличие от всего мира, когда во имя вкладчиков описывается имущество лопнувшего банка, все продается с молотка, закладывается, вводится временное управление, этот роскошный поселок и эта царская дорога, выстроенные на «гробовые» деньги стариков и старух, по-прежнему существуют в своей размеренной и спокойной жизни.
На первом конном заводе у Андрея стоит своя лошадь, на которой ездит ребенок, поэтому новую его дачу не описываю. И без описаний понятно. Вечером посидели в сауне — пол теплый, — попили чай с молоком, утром я проснулся в гостевой спальне и пишу дневник.
