Владимир Новиков - Накануне и в дни испытаний
- Что же вы предлагаете?
- Построить парк культуры и отдыха. Сказал:
- Мы с директором посоветуемся и завтра вам дадим ответ.
С директором обсудили эту проблему. Оказалось, место для парка есть, только строить некогда. Тогда решили направить на несколько дней две тысячи строителей на оборудование парка: прорубить аллеи, поставить скамейки, посыпать щебнем и песком дорожки, построить танцевальную площадку с крытым местом для оркестра, а также сделать деревянную сцену, поставить возле нее скамейки для летнего театра. По вечерам на строительстве парка работала и молодежь. На шестой день ко мне пришла та же группа и пригласила в парк.
- Летняя эстрада, правда, еще не совсем готова, - сказали, - но будет музыка и танцы.
Собрал вечером директоров заводов, руководителей партийных и профсоюзных организаций и предложил:
- Пойдемте посмотрим новый парк.
Центральная аллея. Все красиво и добротно сделано, с любовью. У танцевальной площадки по обеим сторонам увидел огромные портреты членов Политбюро, начиная с И. В. Сталина. А среди членов Политбюро и мой портрет такой же величины, в генеральской форме. Откровенно говоря, я чуть не упал в обморок. Сказал ребятам:
- Если сейчас же не снимете мой портрет, не сделаю дальше ни одного шага.
Портрет сняли и унесли.
Вот как все обернулось. Очень уж понравился молодежи парк культуры и отдыха, который теперь стал еще краше.
И война закончилась
2 мая 1945 года - падение Берлина. - Артиллерийский завод в Эберсвалъде. Еще раз о Б. Л. Ванникове. - Уроки войны... И начали выпускать мотоциклы, кровати, охотничьи ружья.
В самом конце войны в наркомат поступило сообщение о том, что в боях под Берлином выявились какие-то недостатки в 20-мм авиационных пушках, которыми вооружались некоторые наши истребители. Нам не сказали, какие это пушки ШВАКи или Б-20 и что именно в них не ладилось. Но Д. Ф. Устинов сразу же вызвал меня и поручил вылететь в штаб 16-й воздушной армии, которой командовал генерал С. И. Руденко, откуда поступил сигнал о неблагополучии.
- Надо на месте посмотреть, в чем дело, - сказал нарком, - возьми на всякий случай отладчиков, чтобы, если нужно, все быстро устранить.
Потом добавил:
- Удивительно, провоевали всю войну и никаких нареканий на авиационное оружие не было, а тут в последние дни...
Штаб 16-й воздушной армии располагался в одном из кварталов Потсдама. Самого С. И. Руденко на месте не оказалось, и нас встретил заместитель командующего воздушной армией, который ничего конкретного по поводу неполадок с авиационными пушками сказать не мог: ему об этом никто не докладывал. Нам отвели особняк, выделили легковые машины с охраной. Вскоре все-таки выяснили, куда мы должны поехать. Авиационный полк, откуда поступили данные о неблагополучии пушек, мы в конце концов отыскали. Оказалось, что неполадки настолько несущественны, что никакой надобности в прилете нашей группы не было. Все уже к нашему приезду устранили технические специалисты полка. Наши отладчики лишний раз убедились в высокой надежности авиационного оружия.
Случай этот еще раз свидетельствовал, что заводы делали авиационные пушки добротно, и если в процессе эксплуатации что-то и происходило, то не более того, что оговаривалось техническими условиями. Об этом я и доложил Д. Ф. Устинову, получив его разрешение остаться на несколько дней в войсках под Берлином.
2 мая 1945 года Берлин пал. Мы отправились в побежденный город. Поехали сразу на берлинский аэродром, расположенный на окраине германской столицы, надеясь увидеть там самолеты и познакомиться с их вооружением. Однако до самолетов не добрались - взлетная полоса настолько была разрушена, что проехать по ней оказалось совершенно невозможно. Повсюду валялись трупы гитлеровцев. В городе тоже все завалено кирпичом и бетоном. Наши самолеты и артиллерия поработали над логовом фашизма крепко.
Пробираясь к центру Берлина, мы видели, как под руководством наших бойцов местное население очищало улицы от завалов. В метро еще шла перестрелка. Там, где проезд был открыт, стояли наши регулировщицы, которыми нельзя было не залюбоваться, - подтянутые, с бравым видом, они четко несли свою службу. Пешком мы дошли до бывшей резиденции Гитлера - имперской канцелярии. Некоторое окна в ней еще дымили. Удивились, когда у одного из подъездов увидели грузовик и американских солдат, лопатами бросавших в кузов гитлеровские кресты и медали, валявшиеся повсюду. Зачем они понадобились американцам, не мог додуматься. И откуда взялись тут американские военнослужащие, тоже не знал.
Берлин в начале мая 1945 года - такое увидеть можно раз в жизни. Как-то решили перекусить и, отъехав от разрушенного центра, постучали в небольшой дом. Вышла хозяйка. Один из нас неплохо говорил по-немецки. Попросили разрешения перекусить в ее доме. Все что надо, у нас было с собой. Ели свое. Хозяйка хлопотала, подала посуду, горячий чай и т. д. Закончили трапезу и поехали в другие районы города, которые выглядели примерно одинаково: развалины и завалы. Боец из нашей охраны по дороге мне сказал:
- Товарищ генерал, а ведь хозяйка схитрила, спрятала дочку в кладовку, видимо, боялась, что мы можем сделать что-нибудь плохое.
- Ох, Иван, - засмеялся я, - и все-то ты усмотрел!
Наконец вернулись в штаб 16-й воздушной армии. Нам предложили посмотреть подземный артиллерийский завод в городе Эберсвальде - от Берлина более ста километров. По дороге шло довольно много людей. С велосипедами в руках навстречу показалась группа молоденьких французов - юношей и девушек. Лица радостные. Молодых людей оккупанты привезли из Франции для работы на заводах и в обслугу. Останавливаем машину. Узнав, что мы русские, французы тепло пожимают нам руки, а кто-то, знающий немного русский язык, весело кричит:
- Дружба! Дружба! Дружба!
Встретили еще одну группу - поляков. Опять объятия и приветствия. Дальше стадо коров, голов тридцать. Двое наших бойцов верхом на лошадях погоняют их. Впереди идут разряженные, в красивых шляпах женщины. Оказалось, немки. Спрашиваем солдат:
- Далеко ли едете?
Отвечают:
- В свою часть, до нее еще километров десять.
- А женщины, да еще такие нарядные, вам тоже коров помогают погонять?
- Да нет, это немецкие артистки. Попросились идти с нами, чтобы их кто-нибудь не обидел.
Большое впечатление произвела на нас встреча с югославской молодежью. Юноши и девушки обнимали и целовали нас. Хотя каждый говорил на своем языке, все хорошо понимали друг друга. Югославы даже запели, а потом пустились в пляс. Больше часа мы не могли двигаться дальше - не пускали наши новые друзья. Наконец расстались. Юноши и девушки возвращались в родную Югославию.
