Редьярд Киплинг - Немного о себе
Мормонская библия начинается со времен Зедекии — царя Иудеи, а заканчивается сумбурным описанием вражды каких-то племен, обрывками откровений и объемистыми списками из настоящей Библии. Пробираясь по страницам совместной продукции братьев, я искренне сочувствовал им. Будучи их скромным собратом по перу на поприще беллетристики, я понимаю, насколько трудно подобрать подходящие имена персонажам. Но Джозефу и Хируму пришлось намного труднее, и все же они оказались смелее меня, создав Тинкума, Кориантуми, Пахорана, Кишкумена, Гадиантона и другие бессмертные имена, которые не в силах удержать моя память. Что касается географии, так братья постарались держаться от нее подальше, довольно хитро избегая ссылок на местонахождение некоторых пунктов, потому что, как сами видите, были не совсем уверены в том, какие земли находятся по соседству с их собственным графством. На страницах этой Книги кровожадные военачальники совершали марши и контрмарши, а авторы добавили к Новому Завету новые и удивительные главы, переделывая небеса и землю, что в писательском ремесле считается делом вполне законным. Однако они не смогли выработать единства стиля, и было неумно с их стороны вставлять в эту сверхъестественную мозаику куски из настоящей Библии. К тому же трудолюбивое перо нет-нет, да и вставляло в утомительную пародию парочку предложений на отвратительном английском, вроде подобного кошмара: «И сказал Моисей народу Израиля: Какого черта вы делаете?» Буквально такой фразы в Книге мормонов нет, но тон воспроизводится верно.
Я прошелся по улицам, заглядывая в окна, и заметил, что комнаты были обставлены по моде тысяча восемьсот пятидесятых годов. Главная улица кишела окрестным сельским людом, приехавшим поторговать с Сионским торгово-кооперативным обществом. По-моему, церковь контролирует финансы этого предприятия, и оно соответственно приносит неплохие дивиденды.
Женские лица не отличались привлекательностью. По существу, если бы не тот факт, что люди, некрасивые внешне, так же иррациональны в неразделенной любви, как и красавцы, складывалось впечатление, что многоженство — благословенный институт для женщин, и только духовное убеждение могло загнать в его рамки неуклюжих широколицых мужчин. Женщины одевались ужасно, а мужчины, казалось, были связаны веревками. Сегодня весь день они будут торговать на рынке, а завтра, в воскресенье, отправятся в молельню. Я пытался поговорить кое с кем, но люди бормотали в ответ нечто нечленораздельное на непонятном мне языке и вообще вели себя как коровы. И все же одна женщина (вовсе не безобразная) призналась, что ей ненавистна мысль, что Солт-Лейк-Сити превращается в балаган для забавы немормонов. Ее манера говорить выдала ее происхождение.
— Когда вы уехали из Англии? — спросил я.
— Летом тысяча восемьсот восемьдесят четвертого. Я из Дорсета, — ответила она. — Агент мормонов обошелся с нами приветливо, а мы были бедняками. Сейчас нам намного лучше — матери, мне и отцу.
— Значит, вам нравится?..
Сначала она не поняла.
— О, многоженство меня не касается. По крайней мере еще нет. Я не замужем. Мне нравится жить самой по себе. У меня появились собственные вещи и есть немного земли.
— Но я полагаю, что вы…
— Только не я. Мне не по душе эти датчане и шведы. Мне нечего сказать ни за, ни против многоженства. Это дело старейшин, но, только между нами, я не думаю, что это продержится долго. Завтра вы услышите, как они рассуждают в церкви, будто бы это распространяется по всей Америке. Шведы верят всему, а я знаю, что это не так.
— Тем не менее вы получили землю.
— О да, мы ее получили. Но конечно же, мы никогда не говорим ничего против многоженства — ни отец, ни мать, ни я.
Поразительно, но где-то все же скрывается обман. Вы что-нибудь слышали о рисовых христианах?
Мне очень хотелось продолжить разговор с девицей, но та нырнула в Сионский кооператив, а меня поймал какой-то мужчина и сказал, что мой долг — осмотреть достопримечательности города. Они включали: молитвенный дом в форме яйца, городские владения Бригама Янга, надгробие на могиле этого великого бандита с полным ассортиментом его жен, спящих вокруг (точно так же одиннадцать верных жен почили вокруг пепла Рунджита Сингха за стенами форта в Лахоре), и парочку других диковин. Но все они были уже описаны более даровитыми перьями. Зверинцы Бригама, где он держал своих жен, — обыкновенные запущенные виллы. Молельный дом — обман, крытый гонтом. Дом, куда сносят церковную десятину, — похож на хлев. Мормоны печатают свои бумажные деньги — церковные банкноты, которые затем обмениваются на продукты местного производства. Однако молодежь предпочитает золотого тельца немормонов. Не очень-то приятно ходить по городу, когда гид останавливается перед каждым третьим зданием: «Вот здесь старейшина такой-то содержал Амелию Безершинс, свою пятую жену… простите, третью. Амелию он взял после Кезии. Та была его любимицей, и он не позволял Амелии встречаться с Кезией, опасаясь, как бы та не испортила ее красоту».
Мусульмане совершенно правы: с той самой минуты, когда домашние тайны гарема оказываются у всех на устах, этот институт готов рухнуть.
Я отделался от гида, когда тот рассказал мне очередную сомнительную историю, и дальше пошел сам. Особенность города — порядок, тишина и спокойствие, в которых пребывает роскошь. Дома стоят посреди обширных ухоженных газонов, и каждое владение почти не отличается от соседнего. Фасады домов увиты растениями, и в ветвях деревьев слышится благозвучная музыка ветра, которая разносится по улицам вместе с запахом сена и летних цветов.
На плоскогорье, с которого просматривается весь город, стоит гарнизон войск Соединенных Штатов — пехота и артиллерия. Штат Юта волен делать все, что ему вздумается, но лишь до того желанного часа, когда голоса мормонов будут заглушены голосами немормонов. Гарнизон держат на всякий случай. Крупные, с акульими ртами и свиными ушами ширококостные фермеры нередко отличаются диким фанатизмом и за последние годы сильно испортили жизнь немормонам, когда те составляли незначительное меньшинство. Однако сейчас, когда миновали дни открытых и тайных убийств, поджогов ферм немормонов, ревнители мормонизма осмеливаются лишь осторожно бойкотировать тех, кто вмешивается в их дела.
Я посетил гарнизон (один из тех, куда жаждут попасть армейские офицеры) и оттуда разглядывал панораму Города Святых, лежавшего передо мной в окружении непривлекательных гор.
Как же это было? Иммигранты со стертыми в кровь ногами прорывались в этот круг, а потом вдруг понимали, что отныне они навсегда отрезаны от друзей и нет надежды на возвращение, а сами они попали в лапы других «друзей», которые называли себя священниками Всевышнего. «Но, слава Богу, вот идет Ричард Бэкстер», как выразился однажды некий знаменитый богослов. Я очень рад, что судьбой мне не уготована участь быть кирпичом в здании мормонского храма, который так ловко пристроился к берегу озера горького, соленого и безнадежного.
