Ю. Сушко - Владимир Высоцкий. По-над пропастью
У дома их ждал Владимир. Когда они зашли в маленькую комнату, он запер дверь: «Чтоб никто не мешал».
— Слава, у нас есть просьба, — начала Марина.
— Я слушаю.
— Отпусти Володю с этой картины. Снимай другого артиста.
Говорухин вопросительно посмотрел на нее, а потом на Владимира.
— Слава, отпусти. Мы с Мариной так решили, — заговорил Высоцкий. — Понимаешь...
— Не понимаю, — отрезал Станислав Сергеевич. — Не понимаю. «Вы так решили»... А обо мне вы подумали?! Потрачены огромные деньги, начался съемочный период. Вы с ума сошли! Отступать поздно. Это невозможно!
— Возможно, — возразил Высоцкий. — Помнишь, Вайнеры еще в прошлом году говорили, что на роль Жеглова подошел бы и 1убенко, и Сережка Шакуров. Забыл?
— Не забыл.
— Ну вот! — усилил напор Владимир. — Снимай, кто тебе мешает? У них получится!
— Весь фильм ставится на тебя. От сценария до партнеров. Ты же сам подбирал, кто тебя устраивает, кто нет. А теперь все это ломать к чертовой матери?! Только потому, что «вы так решили»?!
— Пойми, Слава, — Высоцкий уже не жалел друга, — мне так мало осталось, я не могу тратить год жизни на эту роль! Если хочешь, я на колени перед тобой встану, только отпусти. Я хочу еще мир посмотреть, отписаться, в конце концов. Пойми. Не заставляй ты меня...
— Я и не заставляю, — Говорухин старался говорить максимально спокойно, потому что знал: начнутся эмоции — Высоцкий с Мариной его переиграют. — Но эта роль для тебя. Вспомни, с каким трудом тебя пробивали, сколько мы потом с тобой обсуждали весь этот долбаный фильм, все сцены продумали, весь антураж, все мелочи — от твоей прически до песен, сколько спорили, мечтали об этой «Эре милосердия». Тебе жаль мечты о путешествиях? А почему тебе не жаль нашей общей мечты об этом фильме?! Ты же знаешь, если ты уйдешь, из моей жизни нужно будет вычеркнуть целый год, чтобы вновь запуститься. Новый исполнитель, новый рисунок роли... Да ты же сам все прекрасно понимаешь, чего я объясняю?!
— Слава, отпусти Володю, — умоляющим тоном сказала Марина.
— Нет. Володя, ты хочешь путешествовать? Пожалуйста. Я для тебя создам самый щадящий режим. Никто не заставляет тебя сидеть весь съемочный период здесь, в Одессе. Езжай куда хочешь. Появляются свободные дни, приезжаешь, снимаем твои сцены. Не дури, Володя, все будет хорошо... Я тебе обещаю.
«Если бы я сдался в тот вечер, — скажет позже Говорухин, — как много бы потеряли зрители...»
Не сдался Говорухин. За полгода до этого разговора не сдался Любимов и порадовал марсельских зрителей гениальным Гамлетом...
***У братьев Вайнеров была замечательная традиция: получение авторских экземпляров своей новой книги отмечать вместе с избранными друзьями за роскошным столом то ли в ресторане
Центрального дома литераторов, то ли в другом подобного же ранга заведении. О званых обедах и ужинах Вайнеров слагали легенды.
Выход «Эры милосердия» отметили, как водится, с размахом. Кроме того, каждый из гостей, естественно, получил свой экземпляр романа. Среди приглашенных был и Владимир Высоцкий.
«Наутро, — рассказывал старший из братьев, Аркадий, — он примчался. Говорит. «Ребята, я вашу книгу прочитал. Книжка превосходная!» Мы сказали: «Вовочка, спасибо, идем чай пить. Ты что, только ради этого примчался?» Он говорит: «Да. Впрочем, нет. Я пришел застолбить Жеглова». — «В каком смысле «застолбить»?» Он говорит: «В буквальном смысле. Вы же не делаете вид, что не знаете, что ваш роман — готовый сценарий большого многосерийного фильма, и Жеглова в этом фильме хотел бы играть я...»
Братья-соавторы — люди хитрые, начали ехидничать, поддевать, дескать, есть и другие замечательные артисты. Тот же Шакуров, например, или Николай Губенко, они сыграют не хуже, а может, и получше. Высоцкий слушал, что-то прикидывал и наконец сказал: «А вам-то лучше и не надо, вам надо, как я его сыграю! Вам нужен мой Жеглов». И оказался прав.
Братья заключили договор и засели за сценарий, оставив за собой право выбора режиссера-постановщика, хотя подобное и не поощрялось. Первоначальной кандидатурой был Алексей Баталов. Он хотел не только ставить картину, но и играть главную роль. Потом было еще несколько кандидатур. Но и они не внушали доверия. На очередном званом обеде в ЦДЛ Высоцкий задал братьям вопрос в лоб: «Ребята, что у вас с режиссером?»
— Пока ничего.
— Тогда я хочу вам предложить замечательного парня, настоящего мужчину, рыцаря, так сказать, очень квалифицированного режиссера кинематографа Говорухина. Знаете такого?
Они честно признались:
— Нет, не знаем.
— Ну вот, он снимал фильмы «Вертикаль», «Робинзон Крузо», то-се... Короче, это прекрасный парень, я у него снимался... Не хотите ли вы с ним познакомиться?.. Он просто мечтает снять эту картину. Роман ваш знает наизусть, я могу поспорить: откройте на любой странице, он будет шпарить эту страницу просто на память...
Высоцкий представил им Говорухина. Он сценаристам понравился. человек скромный, сдержанный, строгий, к тому же твердо пообещавший: «Я вам клянусь, что ни одной фразы, ни одной строчки, ни одного слова в сценарии без вашего согласия я не изменю. Я клянусь публично, в присутствии Володи...»
Словом, уладив все формальности, Вайнеры вместе со Станиславом Говорухиным удалились в Переделкино работать над режиссерским сценарием пятисерийного телевизионного фильма Впрочем, полного уединения не получалось. Время от времени в писательском поселке объявлялся Высоцкий, интересовался, как идут дела, подбрасывал кое-какие идейки, вспоминая некоторые характерные детали послевоенной Москвы...
Он работал параллельно с ними, показывал наброски будущих песен для картины, предлагал некоторые уже готовые. Например, «За тех, кто в МУРе», «Песню о конце войны», «Балладу о детстве». Позже Говорухин говорил: «Хотя песни мне и нравились, я был категорически против. Я считал, что это разрушит образ, и это уже будет не капитан Жеглов, а Высоцкий в роли капитана Жеглова. Он обижался, мы ссорились». У братьев Вайнеров была иная версия: «По сценарию, Высоцкий в каждой серии должен был петь свою песню за Жеглова. Он написал заготовки всех пяти песен, но, когда шли съемки, вдруг сказал: «Ребята, а ведь это неправильно, если я буду выступать как автор-исполнитель. Мы тратим большие усилия, чтобы к десятой минуте первой серии зритель забыл, что я Высоцкий. Я — Жеглов. А когда я запою свою песню, все труды пойдут прахом...»
Так или иначе, но Высоцкий в фильме не пел, если не считать крохотного эпизода, когда капитан Жеглов неожиданно усаживается за фортепиано и начинает напевать Вертинского:
