Константин Путилин - Шеф сыскной полиции Санкт-Петербурга И.Д.Путилин. В 2-х тт. [Т. 1]
Центральные комитеты состоят из всех наличных членов, находящихся на месте.
Обязанности членов не определяются никакими инструкциями, но, руководствуясь предписаниями думы, члены уполномочены действовать по своему личному усмотрению, соображаясь с положением дела в данный момент.
Уже к концу 1860 года в московском центральном комитете состояло до 160 членов, в малороссийском — гораздо более, в южном же — значительно меньше.
ОКРУЖНЫЕ КОМИТЕТЫ
Каждый окружной комитет состоит из пятнадцати наличных членов, присутствующих на месте, и составляет постоянный трибунал своего округа. Заведующий делами округа доносит центральному комитету о ходе дела своего округа.
Эти пятнадцать членов есть собственно чиновники окружных трибуналов, ведущие все внутренние дела своего округа. Они обязаны выбрать для союза еще пятьдесят членов, составляющих, так сказать, подвижной резерв, из которого комплектуются все почему-либо выбывшие члены комитета.
Члены эти не посвящены в тайны союза; их назначение — составлять вокруг себя кружки, стараться всеми путями вводить во все слои населения революционные идеи. Эта первая, т. е. самая низшая, ступень составляет период испытания.
Члены первых ступеней не имеют никаких прав, даже права представления (?) других членов; они обязаны свято хранить свою тайну, терпеливо, в духе покорности и веры дожидаться очереди и всегда быть готовыми к минуте действия.
Им неизвестны не только состав союза, но даже и состав комитета, к которому они приписаны, а также имя того начальника, от которого они получают непосредственное приказание.
Им известна печать своего округа, полученные приказания за этой печатью они немедленно обязуются беспрекословно исполнить, и это делается по отношению их только по истечении известного срока; в первое же время предпринять то, что нужно, или что-либо сообщить — передается через того члена, которым был рекомендован находящийся на испытании.
Сверх того членам союза запрещается вступать во всякое другое тайное общество, зато никто не мешает им образовать отдельную и независимую сферу действия.
Каждый из членов может выведывать мысли своих знакомых, которые найдет достойными этого, и приобретать их содействие в решительную минуту.
Таким образом, от этих членов союз имеет двойную выгоду: они действуют активно, и они уже подготавливают горючие элементы из состава населения для общего дела революции.
В виде исключения в члены первой категории допускаются иногда и женщины. Нравственная сила союза — агитация.
АГИТАЦИЯ
Агитация есть прямая обязанность каждого члена революционной ассоциации, независимо от того, к какой бы он степени посвящения ни принадлежал.
Руководители агитации — суть агитационные комитеты, состоящие в ведении каждого из верховников.
Эти комитеты посредством своих эмиссаров знакомятся с требованиями, нуждами и желаниями наблюдаемого им сословия, составляют инструкции, рассылаемые центральными комитетами для руководства всем посвященным членам союза.
Так, составив себе ясное понятие о желаниях, требованиях, симпатиях и антипатиях старообрядческих толков, агитационный комитет действует обещаниями даровать раскольникам полную свободу вероисповедания и право свободной проповеди своего учения, учреждения метрополит во Владимире и устройства собора в Москве, отмену паспортов, уничтожение (?) идеи о божественном праве царя (который, если останется царствовать, будет именоваться не царем «Божьей милостью», а царем «воли народной»). Органом агитационного комитета служит газета «Вече».
В этом же духе, с указанием на существующее зло от пра-вительственного режима в настоящем, с допущением всевозможных клевет на монарха и правительство, с обещанием благодетельных и широко либеральных реформ в будущем должны, по уставу союза, действовать и все остальные агитационные корпорации, учитывая тот факт, что недовольство государственным строем пустило глубокие корни в современное общество, в самых широких слоях населения, вполне ныне дозревшего до ясного понимания гнетущих его злоупотреблений на почве всякого рода правительственных мероприятий.
В. Шевляков
ПО РАССКАЗАМ БЫВШЕГО НАЧАЛЬНИКА САНКТ-ПЕТЕРБУРГСКОЙ СЫСКНОЙ ПОЛИЦИИ И. Д. ПУТИЛИНА
Дореформенная полиция, по словам Путилина, была курьезна. Иван Дмитриевич знал ее хорошо, так как в ее составе начал свою деятельность. Продолжительное время служил он квартальным в самом бойком — Апраксинском — околотке и долго пребывал под начальством знаменитого Шерстобитова, когда-то наводившего страх и ужас на обывателей своего участка и в особенности на так называемый подпольный элемент. Шерстобитов пользовался славой искусного сыщика, и в уголовной хронике Петербурга имя его занимало видное место...
Нрав всякого полицейского прежних времен был необычайно крут. Будто нарочно, словно на подбор, полиция набиралась из людей грубых, деспотичных, жестоких и непременно тяжелых на руку. В квартале царил самосуд безапелляционный. От пристава до последнего будочника включительно всякий полицейский считал себя «властью» и на основании этого безнаказанно тяготел над обывательскими затылком и карманом.
На первых порах своей службы Путилин проявил было гуманное обращение с посетителями «полицейского дома», но своевременно был предупрежден начальством, внушительно заметившим ему:
— Бей, ежели не хочешь быть битым!
Новички недоумевали, но, будучи в небольшом чине, протестовать не осмеливались.
«Начальство» так мотивировало необходимость кулачной расправы:
— Кулак — это вожжи. Распусти их, и лошади выйдут из повиновения. Отмени сегодня кулак, и завтра тебя будет бить первый встречный. Нас только потому и боятся, что мы можем всякому в любое время рыло на сторону свернуть, а не будь этой привилегии — в грош бы нас не стали ценить, тогда как теперь ценят целковыми.
Последняя фраза имеет глубокий смысл. Действительно, в старину обыватели оценивали работу полиции денежными знаками. Взяточничество было развито до крайних пределов. Взятки брались открыто, бесцеремонно и почти официально. Без приношения никто не смел появляться в квартале, зная заранее, что даром ему ничего не сделают.
Относительно приношений предусмотрительные полицейские придерживались такого мнения: «Копи денежку на черный день. Служба шаткая, положение скверное, доверия никакого. Уволят, и пропал, коли не будет сбережений. Ведь после полицейской службы никакой другой не найдешь, поэтому заблаговременно и следует запасаться тем, “чем люди живы бывают”».
