Франко Дзеффирелли - Автобиография
Все, что я в жизни заработал своим трудом, я вложил в эту сказку, я украшал и улучшал ее каждый год.
Тот русский безумец, Михаил Семенов, который обнаружил Позитано, был богачом и наследником огромного состояния до революции, он скупил почти все побережье со всеми виллами и поселился там после падения царского режима. Так он и жил там до самой смерти в 1960 году, чудный старик, я был с ним знаком. Один список его безумств мог составить целую книгу. Достаточно сказать, что поездами и собственными пароходами он привозил летом в Позитано из Петербурга цвет Императорского балета, все легендарные имена — Карсавина, Павлова, Нижинский и многие другие, их «Елисейские Поля» были на море. Память о них живет во всем и везде, начиная с того самого зала, специально устроенного Семеновым так, чтобы они могли репетировать и танцевать, с до сих пор сохранившимся великолепным деревянным полом из Сорренто.
Почти век спустя Михаил Барышников приехал ко мне в Позитано поговорить о фильме про Нижинского, которого ему страстно хотелось сыграть, хотя я уже объяснял ему, что этот проект будет слишком сложно воплотить. Несколькими годами раньше мы думали над ним с Рудольфом Нуреевым, который и должен был играть главную роль, но так все и кончилось ничем. Михаил прилетел из Лос-Анджелеса ужасно уставший, даже не смог поужинать. Он сразу пошел спать, а наутро мы собирались поговорить.
Я попросил приготовить ему большую комнату, которую Семенов превратил в репетиционный зал, чтобы в нем могли тренироваться русские танцовщики. Именно с широкого подоконника этого зала Нижинский осуществил свой знаменитый жете для балета «Призрак Розы» — легендарный прыжок в распахнутое окно. Но рассказать это Барышникову прежде, чем он пойдет спать, я не успел.
На следующее утро мне сказали, что видели Михаила в саду в рассветные часы. Когда он появился, я заметил, что у него бледный и утомленный вид, и спросил, как ему спалось.
— Я не спал ни минуты, — сказал он в ответ. — Вообще глаз сомкнуть не мог.
Потом он отвел меня в сторону и спросил с безумным видом:
— Слушай, а ты уверен, что в этом доме не водятся привидения? — И объяснил, что, ложась, оставил открытым окно, чтобы видеть лунный свет и слышать шум моря. Но когда стал засыпать, почувствовал чье-то присутствие, какая-то прозрачная тень почудилась ему в оконном проеме. Ему показалось, что кто-то сидел на подоконнике, а потом слетел к нему в прыжке и обнял.
Такое происходило на «Трех Виллах» впервые, кто бы ни был гостем, жившим в той комнате. Мне стало очень интересно, и я начал вспоминать, кто же там ночевал до него — масса друзей, звезд мужского и женского пола, но танцовщик ни разу… Я попросил Барышникова рассказать поподробнее и в конце понял, что это не выдумки. Ведь он ничего не знал о подоконнике Нижинского и о том, что «Призрак Розы» был создан именно там. Что же я мог подумать? Я вспомнил о слухах, которые ходили среди моей прислуги и жителей Позитано, — рано или поздно всем попадались призраки. Жена Али чуть в обморок не упала со страха, встретив на террасе призрак Доналда, в халате и с книгой в руке, прямо перед дверью в его бывшую комнату. Все сказали, что это выдумки, что это от сильной жары, но вскоре все на том же месте призрак увидели и Али, и садовник. Милый Доналд, он и сам бы в это не поверил…
Доналд провел последние годы жизни в Калифорнии вместе с вдовой брата, Полли, тоже очень пожилой и больной. Я знал, что материально они живут неблестяще и не могут себе позволить постоянную сиделку. Я умолял его вместе с Полли приехать в Позитано и все организовал для переезда, но он вечно находил предлог отказаться.
— Я не полечу самолетом с посадкой в Нью-Йорке, — заявил он. — Я поклялся, что никогда больше не увижу этот мерзкий город.
— Тебе незачем его видеть, — уговаривал я его. — Тебе надо только пересесть с самолета на самолет.
— Ни за что. Вонь Нью-Йорка будет ощущаться и в самолете.
Было понятно, что он уже поставил на всем жирный крест, но я продолжал надеяться.
Его смерть застала меня врасплох. Я был в Европе, и прошло несколько недель, прежде чем я смог поехать в Калифорнию повидаться с Полли. Доналд не оставил завещания, поэтому все подлежало продаже. Пришел какой-то чиновник из суда и на все предметы, принадлежавшие Доналду и так напоминавшие мне о молодых годах в Позитано, навесил какие-то смешные бирки с ценами. Я предложил Полли достаточно денег, чтобы выкупить все, и увез с собой вещи, наполненные дыханием прошлого, чтобы вернуть их в тот дом, которому они по праву принадлежали, — на «Три Виллы». Вместе с вещами туда вернулся и прах Доналда, который мы захоронили на террасе синего дома, в том самом месте, где он каждое утро пил кофе, глядя на залив поверх утренней газеты, или возмущался американской внешней политикой, или сетовал на ошибки садовника, который работал совсем не так хорошо, как работали садовники в его молодые годы…
А теперь его дух глядит на залив, который он так любил, и надеюсь, покоится с миром.
XXIV. Скорпионы с виа Торнабуони
Как и прочие проекты, «Чай с Муссолини» я вынашивал в голове десятилетиями, иногда он закипал и вырывался на поверхность, а потом опять долго ждал, пока я занимался чем-нибудь еще. Сюжет был наполовину автобиографический, в его основе лежали годы моего отрочества во Флоренции, среди «скорпионов», как называли во Флоренции странных пожилых англичанок. Я этот фильм задумал еще в 1953 году. И даже название ему придумал — «Враги». Тогда я работал с Лукино и только мечтал, что когда-нибудь стану театральным режиссером. Доналд Даунс тоже был влюблен в тот исчезающий мир и написал черновик первого сценария. Так это осталось планом, ни с чем не связанным и повисшим в воздухе среди разных событий моей жизни. Я много раз к нему возвращался. Но, видно, подходящий момент все не наступал.
Это была мечта, за которую я упрямо цеплялся и не давал ей умереть. За долгие годы я успел поговорить об этом с Ларри и Джоан Плоурайт, и они тоже поддались обаянию идеи. Я обещал Джоан, что если когда-нибудь буду снимать фильм, она станет идеальным воплощением мисс О’Нил, женщины, которая научила меня всему, что хоть чего-нибудь стоит. Она часто мне про это напоминала, но искренне удивилась, когда я объявил, что нашел продюсеров и мы, наконец, можем снимать фильм. Мои друзья из кинокомпаний «Медуза» и «Каттлея», с которыми мы так прекрасно поработали над «Джен Эйр», просто влюбились в эту историю и провернули все дело со скоростью света. Я сразу попытался связаться с Мэгги Смит и пригласить на роль второй главной героини, но она тяжело переживала смерть Беверли Кросса, своего мужа, и слышать ни о чем не хотела. Джоан посоветовала мне не отступать, потому что работа, да еще среди близких друзей, очень помогла бы Мэгги справиться с болью. Так и произошло: я поехал в Лондон, и к Мэгги снова вернулись надежда и желание работать. Она даже роль читать не захотела, согласилась с закрытыми глазами.
