Иван Кожедуб - Верность Отчизне. Ищущий боя
На аэродроме я день и ночь. Командуя, учился у опытных летчиков (боевых и молодых), уже овладевших новым типом самолета конструкторов А. И. Микояна и М. И. Гуревича «МИГ-15» с сиденьем-катапультой.
Реактивная техника требует хороших теоретических знаний, еще более тщательной подготовки и обеспечения полетов. Перед нами множество новых сложных и разнообразных задач, и одна из них: перед полетом проверять, в каком состоянии и настроении летчик, в процессе полета своевременно заметить, не устал ли он.
Прежде чем совершать полеты на реактивном самолете, мы тренировались днем и ночью в сложных метеоусловиях на поршневом самолете «ЯК-11», в основном по приборам отрабатывали технику пилотирования.
Осенью Павел Федорович Чупиков выпускает меня в воздух на «МИГ-15». Могучий самолет послушен моей воле: летаю много, днем и ночью.
В сложных полетах летчика подстерегало явление иллюзий. Состояние это наступало внезапно, как потеря сознания при кислородном голодании. Например, вдруг начинало казаться, что летишь на боку с креном в 90 градусов. Как каждому летчику-истребителю, мне уже были знакомы явления иллюзий: они возникали и во время боевых вылетов, когда внезапно я попадал в сложные условия погоды. Но тогда скорости были меньше, и я успевал выхватить машину почти у самой земли.
Теперь на помощь приходили средства радиотехники, электроники, замечательные приборы. Иногда ощущения в полете идут в разрез с показаниями приборов. И верить надо только приборам. Если же летчик не заставит себя им поверить, то заранее можно сказать: его ждет неминуемая гибель.
Запомнился один из первых вылетов. В тот день я немного устал: это был третий полет. В третий раз я перехватил «цель» за облаками, «сбил» ее и возвращался на аэродром – уже заходил на посадку. Вошел в облака. И тут мне показалось, что я лечу на боку. Усилием воли заставил себя поверить показаниям приборов, пилотировать по ним. Нелегко это было, зато тогда я по-настоящему понял, что знать их и верить им необходимо.
И вот наступил день, когда я в качестве инструктора начал готовить и проверять летный состав авиачастей на реактивной технике. Внимательно наблюдая за летчиками, анализируя их и свои действия, я видел, что новая техника еще больше подтягивает человека, летчику предъявляется еще больше требований: роль его растет.
В полетах на реактивном самолете летчикам как бы придавались новые волевые качества. Все понимали, что и самое незначительное проявление расхлябанности, недисциплинированности на земле, при подготовке к полету может привести в воздухе к тяжелым последствиям.
Получать и теоретические, и практические знания было нелегко. Затрачивалось много труда, энергии, нужны были терпение, выдержка и физическая выносливость. Постепенно вырабатывалось умение в новой для нас, бывших фронтовиков, обстановке во время тренировочных полетов принимать правильные решения и выходить победителями. Но это даром не давалось.
Было трудно, случались и неудачи, но они не расхолаживали, а заставляли еще энергичнее, еще упорнее овладевать новой техникой. Небо все сильнее притягивало нас.
Летчики демонстрировали высший пилотаж (индивидуальный и групповой) на реактивных самолетах в дни воздушных парадов над Тушином. И все увиденное врезалось в память – особенно пятерка реактивных истребителей под командованием дважды Героя Советского Союза Е. Я. Савицкого в 1948 году и пятерка П. Ф. Чупикова – в 1949. Когда-нибудь я расскажу о тех годах – годах штурма неба, массового освоения отечественной реактивной техники. Расскажу о том, как воздушные бойцы – участники Великой Отечественной войны, – не отдохнув после многих лет ожесточенных боев, снова упорно учились, овладевали искусством управления реактивными самолетами; расскажу о новых ощущениях в самолете, о воле и мастерстве нашей смены – молодых летчиках-инженерах с высшим военным образованием, летчиках-новаторах наших дней, – об ученых и конструкторах, о наших самоотверженных помощниках на земле – авиационных техниках.
Мы продолжали упорно тренироваться, совершенствовать технику пилотирования, учить молодых. И бывалые, и молодые успешно овладели нелегким искусством пилотирования и самолетовождения в сложных метеорологических условиях в любое время суток вне видимости земли. Этим искусством овладел и я. И если только это возможно, еще больше полюбил летную профессию. Как и многим другим, мне было присвоено звание военного летчика первого класса.
СОЛДАТЫ ОТЧИЗНЫ
Годы шли, события сменялись событиями, стремительно развивались отечественная наука и техника, росли высоты и скорости.
Пришло время, когда нам, авиационным командирам, понадобились новые знания. Как и многих бывших фронтовиков, меня направили в Высшую Военную академию имени Ворошилова. Я стал учиться на авиационном факультете; его уже закончил П. Ф. Чупиков. В академии я углубил и расширил оперативно-тактические знания, знания в области марксизма-ленинизма и, закончив ее, вернулся в строй. За послевоенные годы учения и службы в ВВС я был депутатом Верховного Совета четырех созывов, делегатом партийных и комсомольских съездов. И каждый раз, встречая на заседаниях и съездах воинов – представителей всех родов войск, бывших фронтовиков и молодежь, – я всегда с невольным волнением думаю о том, каким высоким доверием народа удостоены мы, солдаты Отчизны.
Выражение «романтика будней» как нельзя больше подходит к повседневной жизни авиаторов. Каждый день, каждый тренировочный вылет, когда летишь один на сверхзвуковом самолете в околоземном пространстве, а подчас все то, что пережил, что увидел летчик за секунды полета, может стать темой целого повествования. Приключенческого, психологического, романтического – какого хотите! У каждого представителя любого рода авиации есть что вспомнить, что рассказать о товарищах и о себе, о наших мирных буднях.
Вкратце расскажу еще об одной своей летной профессии. На фронте мы мечтали о летательных безаэродромных аппаратах, которые отрывались бы от земли вертикально, садились на любую площадку. И вот мечта осуществилась: наши конструкторы создали вертолеты. Их роль в народном хозяйстве известна. И в ВВС имеются вертолетные части. А чтобы командовать ими, понимать психологию личного состава, очень важно владеть вертолетом. И я решил научиться им управлять.
Под руководством старшего инспектора подполковника Артюшенко я терпеливо изучал теорию, а затем приступил к полетам. Прямо скажу: не сразу далось мне это искусство, а ведь я думал, что сяду в кабину вертолета и немедля взлечу. Трудно было удержать его в воздухе и особенно приземлиться – точно, без смещения. Я так сильно сжимал рычаг «шаг-газ», чтобы оторваться от земли, а затем чтобы удержать вертолет на определенном расстоянии от поверхности, что даже болела рука. Подполковник Артюшенко все твердил:
