Леонид Млечин - Горбачев и Ельцин. Революция, реформы и контрреволюция
История болезни Бориса Николаевича Ельцина составляет не один толстенный том. Букета даже известных всем нам заболеваний достаточно, чтобы другого человека — не президента — давно отправили бы на покой. Правда, нам постоянно говорили, что его интеллектуальные способности не затронуты. Но в последние годы на телевизионном экране мы видели малоподвижного человека, который говорил крайне медленно и с видимым трудом.
Наконец наступил момент, когда Ельцин, видимо, осознал: его силы исчерпаны, то, что он предполагал, ему уже не сделать. В 1997 году Ельцин стал говорить, что не станет баллотироваться на третий срок и в 2000 году передаст свой пост преемнику. Никто ему не верил. А он всерьез задумался о преемнике.
Ельцину нравился молодой нижегородский губернатор Борис Ефимович Немцов. Весной 1997 года Ельцин несколько взбодрился и произвел большие перемены в правительстве. Вновь назначил первым вице-премьером Чубайса, на сей раз с особыми полномочиями. Затем появился еще один первый вице-премьер — Борис Немцов — тоже с большими полномочиями и, как тогда думали, с большим будущим. Уговаривать Немцова перейти в правительство прилетела в Нижний Новгород дочь Ельцина Татьяна Дьяченко.
О Борисе Ефимовиче, который молодые годы провел в Сочи, ходило множество рассказов: что играть в карты он научился раньше, чем читать, и этим зарабатывал на жизнь, что в юности вел жизнь веселую и привольную, как положено приморскому плейбою. Но в Нижнем Новгороде губернатора любили и провожали в Москву с болью в сердце.
Борис Николаевич, созвав журналистов, торжествующе объявил о новом назначении Черномырдину и Чубайсу. Лицо Виктора Степановича осталось непроницаемым — он понимал, как ему трудно будет иметь дело сразу с двумя полновластными замами. А Чубайс был, очевидно, доволен:
— Сильный ход, Борис Николаевич!
Ельцин и сам таял от удовольствия, думая о том, как он все здорово придумал. Он и в самом деле походил на заботливого, хотя и непредсказуемого дедушку, как его теперь за глаза именовали в Кремле. Президент прилюдно обещал Немцову, что тот останется на этой должности до 2000 года. И все поняли, что Борис Николаевич примеривает Бориса Ефимовича на свою роль.
— Говорили, что у нас были особые отношения, — вспоминал Немцов. — Потому что у Ельцина не было сына, а мне не хватало отца. И все считали, что я слишком хорошо к нему отношусь.
Но столичная карьера у нижегородского губернатора не сложилась. Вероятно, преодолевая некоторую неуверенность провинциала, он с первого дня повел себя чересчур самоуверенно, совершил несколько непростительных ошибок, заботливо преданных гласности, и сильно повредил своей репутации.
Немцов мне так говорил:
— Белый дом — опасное место. Многие в него входили улыбаясь. Но никто из него с улыбкой не выходил.
С 1997 года начинается быстрая, даже слишком быстрая смена ведущих фигур в Москве. Ельцин перебирал варианты в поисках человека, которому он сможет доверить страну. Но это станет ясно позднее. А пока что страна недоумевает, злится и обращает свое раздражение против президента: с какой стати он постоянно меняет правительство, вновь и вновь ввергая страну в кризис? Он, понимаешь, утром не с той ноги встал, решил очередного премьера выгнать, а нам страдать…
21 марта 1998 года, в субботу, Ельцин принимал Черномырдина у себя на даче в Горках. Во время разговора неожиданно сказал давнему соратнику:
— Виктор Степанович, я недоволен вашей работой.
Это был сигнал.
Вечером того же дня президент вызвал к себе руководителей своей администрации Валентина Юмашева и Сергея Ястржембского. Распорядился подготовить указ об отставке главы правительства. Юмашев и Ястржембский уговорили Ельцина отложить обнародование указа хотя бы до понедельника, 23 марта, чтобы не портить стране выходные.
Со стороны казалось, что Борис Николаевич пытается вновь запустить экономические реформы. В действительности ему нужен был преемник. Он, видимо, решил, что Черномырдин в преемники не годится, и потерял к нему интерес. Выбрал на роль премьера молодого Сергея Владиленовича Кириенко, надеясь найти в нем второго Гайдара.
Но все его планы сломал кризис 1998 года, которого никто не ждал.
Предыдущий, 1997-й, был удачным для России. Начался рост реального сектора экономики. В 1995 году инфляция превышала 130 процентов. Чубайс, вернувшись в начале 1997 года в правительство, снизил ее до 11 процентов! И был назван лучшим министром финансов 1997 года (по списку развивающихся стран).
В дефолте были равно виновны и правительство Черномырдина, которое составляло бюджет за счет выпуска государственных краткосрочных обязательств (ГКО), и парламент, который такой дутый бюджет утверждал. Государство не было в состоянии без займов сводить концы с концами. Но жизнь в долг понравилась, исчез стимул сокращать расходы.
— Кризис 1998 года наглядно показал, — считает Сергей Владимирович Алексашенко, в те годы первый заместитель председателя Центрального банка, — что не может нормально существовать государство, которое не в состоянии собирать налоги, чтобы финансировать свои расходы.
Правительство постоянно шло на уступки влиятельным лицам и силам. Наделяло льготами компании, созданные спортсменами, афганскими ветеранами и церковью. Вообще крупные предприятия, во главе которых стояли директора с широкими связями. И отдельно — «Газпром», что лишило бюджет полумиллиарда рублей.
Все это наложилось на азиатский кризис и падение цен на нефть (меньше десяти долларов за баррель). В этой ситуации политическая нестабильность, смена правительства только ухудшили ситуацию.
20 июля 1998 года совет директоров Международного валютного фонда предоставил России кредит — 4 миллиарда 781 миллион долларов. Вокруг этого кредита ходит множество мифов. Говорят, что в казну деньги не попали, их поделили между собой Черномырдин, Чубайс, Березовский и Татьяна Дьяченко… В обличительных материалах даже фигурируют некие платежные поручения.
МВФ потребовал провести расследование. Платежки оказались фальшивыми. Все деньги поступили строго в Центральный банк и министерство финансов России и были использованы для погашения государственных краткосрочных обязательств и поддержания валютного курса. Другое дело, что эти суммы оказались каплей в море и спасти никого не смогли…
В самые сложные месяцы Государственная дума, где тон задавали левые, коммунисты, отказалась сотрудничать с правительством, что в других странах немыслимо. Все это значительно ухудшило ситуацию. Инвесторы стали забирать деньги.
