Аркадий Белинков - Юрий Тынянов
Слова "внутреннее единство" и "внутренний образ" приходится оговаривать специально и предупреждать, что никакого провиденциального смысла в них не вкладывается, а имеются в виду совершенно конкретные и совершенно простые вещи: под внутренним единством и внутренним образом подразумевается общий нескольким произведениям тематический мотив.
Романы Тынянова не трилогия потому, что в них нет общего тематического мотива - главного условия организации цикла.
Кроме обычно подразумеваемой в трилогии общности героев, сюжета, исчерпываемого в трех частях, и последовательного во времени развития событий, трилогия требует разработки общего тематического мотива как тезы, антитезы и синтеза. Трилогия - это триада. Поэтому трилогия - это не только связанные общими действием и героями произведения Софокла, Бомарше, Шиллера, Грильпарцера, Доде, Суинберна, А. К. Толстого, Сухово-Кобылина, Л. Н. Толстого, но также мистерии Байрона, романы Гончарова, Мережковского, Гамсуна и Ремарка, в которых нет общих героев и замкнутого сюжета, но есть единство тематического мотива.
Общим тематическим мотивом двух первых романов Тынянова было отношение героев к восстанию. Проблема "художник и общество" взята с точки зрения отношения художника к восстанию. В первом романе - это отношение с положительным, во втором с отрицательным знаком. Теза и антитеза, как плюс на минус, дающие нуль, исчерпали тематический мотив. И другого выхода у Тынянова не было.
Революция требует к себе строго определенного отношения, и относиться к ней можно только двумя способами. К революции относятся или хорошо, или плохо, ее или принимают, или не принимают. Лояльных в революции нет.
Это потом, когда проходят годы, выясняется, что есть многое, на чем сходятся с революцией. И тогда ее бывшие враги - монархисты, черносотенцы, шовинисты - прозревают и обнаруживают, что, видите ли, революция вовсе не против отечества, величия, замечательного исторического прошлого, звона оружия и других вещей, которые, как им казалось, хотят уничтожить.
Третий роман мог быть только о человеке, который принимает или не принимает революцию. Иное отношение к революции в то время было невозможно, и поэтому цикл, построенный на тематическом мотиве отношений поэта к революции, трилогией быть не может: синтезировать хорошее и плохое отношение к революции нельзя.
Поэтому Тынянов тему "художник и восстание", которая должна была связать три романа в трилогию, опускает и в третьем романе подменяет ее другой. Другая тема - это "художник и государство".
Это был роман о человеке, который в "Роспись государственным преступникам, приговором Верховного Уголовного Суда осуждаемым к разным казням и наказаниям" не попал, и Тынянов тему своего романа с темой "Росписи" не связывает.
Тему "Пушкин и декабристы" в романе о всей жизни Пушкина писатель не считает проходящей сквозь всю жизнь героя, а только как одну из самых существенных. Такая тема в тыняновском понимании Пушкина после "Кюхли" и "Смерти Вазир-Мухтара" но была главной. И для самого писателя она утрачивает свое былое значение.
Это произошло потому, что лирический подтекст темы - взаимоотношения интеллигенции и революции, - отдаляясь от революции, перестал играть роль, которая еще недавно была столь важном. "Пушкин", к которому Тынянов приступил поздно, слишком поздно, после того, как взаимоотношения интеллигенции и революции уже благополучно разрешились, оказался вне этой темы. Теперь, после "Смерти Вазир-Мухтара", Пушкин в сознании писателя связывается с иным. Роман о Пушкине не был написан раньше не только потому, что для Тынянова место Пушкина в русской истории и в его собственной писательской судьбе было столь ответственно, но и потому, что Пушкин имел для него значение, независимое от декабризма. Тыняновский Пушкин был вне декабристской темы и входил в тему, ставшую вскоре после "Смерти Вазир-Мухтара" господствующей в сознании писателя. После "Смерти Вазир-Мухтара" была написана "Восковая персона", вещь близкая к одной из главных пушкинских тем - "художник и государство". В романе о Пушкине Тынянов выходит за пределы концепции 20-х годов - "интеллигенция и революция" - и начинает новую тему - "поэт и государство". Художник и восстание, интеллигенция и революция в новом романе, работа над которым шла в годы, когда все это уже утратило значение, вытесняются из творчества Тынянова проблемой поэта и государства, которая в каждую эпоху решается по-новому.
Связи Пушкина с государством определяются не отношением к восстанию, а отношением к литературе. Литература для тыняновского Пушкина - это "вольность". Пушкин и государство сталкиваются из-за вольности. Но пушкинская вольность и декабристская не тождественны, и поэтому отношение к декабризму в истории пушкинского конфликта с государством играло не единственную, хотя и важнейшую роль.
Главную роль играли сложные связи государства и общества. Для Пушкина-писателя это было вопросом об отношении к литературе.
Отношение Пушкина к декабризму в романе Тынянова осложнено тем, что роман обрывается 1820 годом. Декабризма и отношения к нему в романе может поэтому и, не быть. Но именно потому, что за пять лет до восстания в романе еще нет ни декабризма, ни отношения к нему Пушкина, можно думать, что эта тема не должна была в романе о Пушкине играть решающей роли. Косвенно подтверждает это предположение "Кюхля".
В "Кюхле" декабристская тема начинается как раз в то время, когда обрывается незаконченный "Пушкин". До этого в "Кюхле" о декабризме тоже ничего нет. Казалось бы, это должно только подтвердить предположение, что в "Пушкине" нет декабризма лишь потому, что он оборван на 1820 годе. В обоих романах до 1820 года о декабризме нет ничего, а в "Кюхле" декабристская тема начинается в 1820 году, сразу же после высылки Пушкина, и с высылкой связывается. Но если декабризм Кюхельбекера связывается с высылкой Пушкина, то это может значить только то, что декабризм в роман о Кюхельбекере попал после того, как уже сыграл свою роль в жизни Пушкина, это значит, что у Пушкина, поплатившегося за него ссылкой, декабристская тема появилась раньше и проявилась энергичнее.
Превращение Кюхельбекера в декабриста происходит следующим образом.
"Пушкина в мае сослали, хоть не в Сибирь, так на юг" ("Кюхля"). После этой фразы рассказывается о том, как директор лицея, при котором был первый выпуск, Егор Антонович Энгельгардт, читает стихи Кюхельбекера. Сначала предполагается, что Пушкин "плохой", а Кюхельбекер "хороший". Они противопоставлены друг другу: "Пушкина в мае сослали, хоть не в Сибирь, так на юг. Добрый же Вильгельм утешил Энгельгардта": Егор Антонович с удовольствием развернул почтенный журнал "Соревнователь просвещения и благотворения" № 4 и стал читать напечатанное на видном месте Кюхлино стихотворение. Оно называлось "Поэты".
