Алекс Громов - Жуков. Взлеты, падения и неизвестные страницы жизни великого маршала
Я сидел, ожидая, что Жуков сейчас произнесет самые оскорбительные, самые уничижительные слова в мой адрес. И почти ошалел, услышав, что маршал после длинной паузы сказал:
– Ладно. Закончим. Устал я. Галя, дай нам по глотку чего-нибудь лекарственного. Что пьешь: водку или коньяк?
Переход оказался для меня столь неожиданным, что я произнес дрожащим голосом:
– Все, что прикажете, товарищ маршал.
– Закусить хочешь?
– Никак нет.
– Ладно. А потом напишешь, что я жестокий… Дай нам коньяку, Галя…»
Кстати, по словам самого Чаковского, ему незадолго до того пришлось выслушать и претензии противоположного свойства. Столкнувшись с Чаком в коридоре поликлиники, маршал Конев схватил писателя за грудки и прорычал: «Ты что это из Жукова Наполеона делаешь?..»
Чаковский вспоминал: «С этими словами Конев выпустил лацканы моего пиджака, чуть оттолкнул от себя и пошел своей дорогой. Некоторое время я стоял в растерянности. Да, я знал, что после войны Жуков попал в опалу, но это никак не повлияло на то, что я о нем писал. Он оставался для меня героем войны, прославленным полководцем. Но теперь я оказывался в нелепом положении: один знаменитый маршал упрекал меня в том, что возвеличиваю Жукова, а сам Жуков жаловался на то, что я исказил, принизил его личность…»
Но есть и совершенно иные воспоминания, и они оставлены таким непростым человеком, как Андрей Громыко, который участвовал в подготовке Ялтинской и Потсдамской конференций, а потом почти 30 лет был министром иностранных дел СССР.
«Иногда люди, знакомые с Жуковым, особенно журналисты, отмечая его заслуги перед страной, не упускали возможности подчеркнуть его резкость и жестокость как военного лидера, – писал Громыко. – Притом давали описание его поведения во время бесед с ними. Преподносилось все так, будто он просто отличался несдержанностью. Можно допустить, что на фронте, тем более в ходе сражения, он бывал резок и, как говорят, в карман за словом не лез.
Но в обычной обстановке, даже в ходе острой дискуссии – а я наблюдал такие не раз – он никогда не терял контроль над собой. Более того, он всегда являл образец корректности, даже когда чувствовалось внутреннее напряжение. Ни разу я не слышал, чтобы он вспылил и наговорил резкостей.
Мне он известен как человек принципиальный. Решительно утверждаю, что ему незаслуженно приписывают стремление всячески превозносить свою роль в войне и в командовании войсками. Как известно, подобные наветы даже приводили к изменению его официального положения…»
Жуков в поэзии
Образ маршала Победы вдохновлял многих авторов на творчество. Приведем несколько фрагментов поэтических произведений, посвященных Георгию Константиновичу Жукову.
* * *
Своею твердою рукой,
Забыл про сон, пот наспех вытер
И появился под Москвой,
Где мудрый вождь, лишившись прыти,
Уж сам себе не доверял…
Но Жуков здесь, еще не маршал,
Он знает толк, герой Невы.
Он – дух народа, слава наша —
Попер фашистов от Москвы!
Под Ржевом, Вязьмой глыбой встал
И псам столицу не отдал.
* * *
иль Троицы… Поутру… По весне…
Как маршал Жуков, сам святой Георгий
проскачет на танцующем коне.
* * *
Но Свет идет и пробудит —
Копье Георгия летит…
…
Пресыщен русской кровью змей.
Тебе осталось мало дней —
Копье Георгия летит!
* * *
Шлейф мифов окружал его
и доблестная слава овевала.
Побед героя нам не счесть,
Навеки память сохранит
Стратега воинскую честь!
* * *
Как Жуков, рожденный под знаком Стрельца,
Он новый Суворов в плеяде вождей,
Стратег и учитель врагов и друзей.
…
Почета и Славы достоин любой,
За подвиг украшен звездой золотой,
А Жуков, как воин, как маршал-герой,
Четырежды выбран такою звездой.
* * *
благодарный народ
присягает в народном признании.
Наречет не спеша,
Навсегда, в преклонении внуковом.
И воскреснет душа:
Богу – богово,
Жукову – жуково.
Где б ни тлела беда,
Где бы слабость сомненья ни сеяла —
Он везде и всегда.
* * *
О нем ходила грозная молва,
Он, как отрезал, говорил со всеми,
Бросал, как гири, веские слова.
…
Его назвали маршалом Победы,
К его Берлин свалился сапогам,
Потом, как черви, подточили беды
На радость зубы скалящим врагам.
* * *
Замки – на ведомстве военном.
Сомкнулись мокрые кусты,
Стальная сетка: непременно,
Царапать, жалить и колоть,
Настороже, во всеоружье! —
Испытывая дух и плоть,
Привязанность солдата к службе.
На карауле – тишина.
Скользит по проволоке солнце.
Привиты роза и война
К почетной ссылке полководца.
* * *
Он появлялся в трудный час.
От обороны в наступленье
Он вел войска и верил в нас.
Известно всем, какие бури
Мы одолели в те года.
Над картой маршал брови хмурил,
Не улыбаясь никогда.
* * *
В землю чужую! Что ж, горевал?
Вспомнил ли их, умирающий в штатской
Белой кровати? Полный провал.
Что он ответит, встретившись в адской
Области с ними? «Я воевал».
Образ маршала Жукова в кинематографе
На киноэкране маршал Победы появлялся не раз. В двух фильмах второй половины 1940-х («Клятва» и «Падение Берлина») его сыграл Федор Блажевич, а далее в двух десятках картин – Михаил Ульянов. Впервые он предстал в образе Жукова в киноэпопее «Освобождение», первые два фильма которой вышли в 1969 году. И настолько тесно оказались связаны образы героя и актера, что Ульянова прозвали Маршалом нашего кино.
Рассказывают, что однажды Ульянов ехал к себе на дачу, и его остановил гаишник.
