Дмитрий Волкогонов - Ленин. Кн. 1
Анжелика Балабанова, секретарь Коминтерна, написавшая о Ленине много разоблачающего, острого, едкого, тем не менее, вспоминала, уже, будучи далеко от земли российской: «Популярность и непререкаемая власть, которой он обладал, пожалуй, раздражали его. Ленин избегал всего, что могло привести к его обожествлению. Он так хорошо выражал свое отношение к этому, что никто в его присутствии не пытался льстить ему или выказывать подобострастие»136. Ну а сейчас Ленин был ранен и соратники, комиссары разных рангов, хором льстили вождю. Когда ему стали приносить газеты и телеграммы с изъявлениями своего почитания, Ленин вызвал к себе В. Д. Бонч-Бруевича и потребовал довести до сведения газет и журналов его пожелание прекратить кампанию славословия137. Но обычно подобные пожелания лишь усиливают культовое обожествление
Бюллетени о состоянии здоровья, однако, регулярно печатались (что-то более 35 бюллетеней было опубликовано), а это невольно возносило вождя к лику новых святых. Ну а что же Каплан? Как вела себя она после покушения и ареста? Принял ли участие в ее судьбе Ленин?
Каплан препроводили в Кремль и поместили в подвальном помещении под квартирой Свердлова. Состоялось всего несколько непродолжительных допросов, которые провели председатель Московского революционного трибунала А. Дьяконов, народный комиссар юстиции Курский, а также ответственные работники ВЧК Петерс и Скрыпник. Большевистское правосудие интересовало главное что за организация и люди стоят за спиной Ф. Е. Каплан, кто ее подвигнул на террористическое дело, где соучастники и т. д.
Несколько допросов проходило в лучшем стиле большевистских застенков — глубокой ночью. На стуле в подвале сидела некрасивая, плоскогрудая женщина с большими ушами, нос с горбинкой, несуразно длинная тонкая шея. Лицо несчастной женщины обрамляли, однако, красивые волосы. Во взгляде блестящих печальных глаз не было смертельной тоски и испуга. Сутулившаяся женщина не отводила глаз от взгляда чекистов в кожаных куртках с маузерами, сидевших за столом. Еще в Акатуе каторжники учились «держать» взгляд палачей и «не ломаться».
Тихим голосом, без волнения, но с большой убежденностью в правоте совершенного террористка отвечала;
— Ни к какой партии не принадлежу…
— Почему вы стреляли в товарища Ленина?
— Я считаю, что он предатель. Чем дольше он живет, тем дальше удаляет идею социализма. На десятки лет.
— Кто послал вас совершить преступление? После секундной заминки:
— Я совершила покушение лично от себя. Петерс, Курский особенно добивались показаний о связях Ф. Каплан с организацией эсеров, их террористическими боевыми группами. Спрашивали, знакома ли она с конкретными лицами:
— Знакомы ли вы с Биценко? (Бывшая политкаторжанка, также прошедшая Нерчинскую каторгу, видный деятель эсеровской партии, член делегаций на Брестских мирных переговорах)
— Да, на каторге я сидела с Биценко. У Биценко я никогда не спрашивала, как попасть к Ленину. В Кремле я была всего один раз. Зензинова не знала. Как не знакома и с Беркенгейм. Биценко я видела последний раз около месяца тому назад.
— Как вы встретили Октябрьскую революцию?
— Октябрьская революция меня застала в Харькове, в больнице. Этой революцией я была недовольна, встретила ее отрицательно. Я стояла за Учредительное собрание и сейчас стою за это. По течению эсеровской партии я больше примыкаю к Чернову.
— Так почему же вы стреляли в Ленина? Кто вас направил на это дело?
— Решение стрелять в Ленина у меня созрело давно. Стреляла в Ленина я. Решилась на этот шаг еще в феврале. Эта мысль у меня назрела в Симферополе, и с тех пор я начала подготовляться к этому шагу…138
Эти ответы — из протокола допроса. Как видим, Каплан не пытается оправдаться, уклониться, облегчить свою участь. Но настораживает ее утверждение: «Стреляла в Ленина я». В этом можно сильно усомниться. Хотя было много народу, никто из свидетелей прямо не указал, что видел Каплан стрелявшей. Даже шофер Гиль, который ждал Ленина у автомобиля и был рядом, на свидетельских показаниях сказал: «Когда Ленин был уже на расстоянии трех шагов от автомобиля, я увидел протянутую из-за нескольких человек женскую руку с браунингом. Были произведены три выстрела, после чего я бросился в ту сторону, откуда стреляли. Стрелявшая женщина бросила мне под ноги револьвер и скрылась в толпе. Револьвер этот лежал под моими ногами. При мне револьвер никто не поднял. Поправляюсь: женскую руку с браунингом увидел после первого выстрела…»139
Доставленные в военный комиссариат Замоскворецкого района восемнадцать свидетелей говорят примерно то же. Как Каплан (а не чья-то женская рука) стреляла в Ленина, фактически никто не видел. А было много людей.
У Каплан было страшно плохое зрение, она ничего не видела даже вблизи, и очень сомнительно, чтобы ее взяли в группу боевиков. Арестованная Д. Тарасова, бывшая каторжанка, сидевшая с Каплан в Акатуе, заявила, что стрелявшая была почти слепа. Она «хронически теряла зрение», которое затем едва-едва восстанавливалось140. А то, что Каплан даже не пыталась скрыться и тут же, при первом допросе, подтвердила, что именно она стреляла в Ленина, настораживает еще больше. Похоже, очень похоже, что она была запланированным смертником. Казанский исследователь профессор А. Л. Литвинов утверждает, что в Ленина стрелял Протопопов — бывший помощник Попова по отряду ВЧК (в июле 1918 года). По данным, собранным Литвиновым, арестовали не одну Каплан, но и Протопопова, которого или в тот же день 30 августа, или на следующий день расстреляли. Каплан этого не знала и играла свою трагическую роль до конца.
Обращает на себя внимание заявление, которое сделала Каплан при задержании и затем повторяла заученно на допросах. Оно таково:
«1918 года, августа 30-го дня, 11 час. 30 мин. вечера, я, Фаня Ефимовна Каплан, под этим именем я сидела в Акатуе. Это имя я ношу с 1906 года. Я сегодня стреляла в Ленина. Я стреляла по собственному убеждению. Сколько раз я выстрелила — не помню.
Из какого револьвера стреляла — не скажу. Я не хотела бы говорить подробности. Я не была знакома с теми женщинами, которые говорили с Лениным. Решение стрелять в Ленина у меня созрело давно. Жила раньше не в Москве, в Петрограде не жила… Стреляла я в Ленина потому, что считаю его предателем революции и дальнейшее его существование подрывало веру в социализм. В чем это подрывание веры в социализм заключалось, объяснить не хочу…»141
