Алексей Попов - Диверсанты Сталина: НКВД в тылу врага
Примененная мина, при проверке на месте происшествия, несомненно, была установлена примерно за 12 часов на выступающих пружинах матраца металлической кровати гауляйтера Кубе и там взорвалась. В пользу этого предположения говорит также характер ранения гауляйтера. Действие мины было ослаблено матрацем и телом гауляйтера. Этим можно объяснить также невредимость его жены.
Так как дом гауляйтера день и ночь охранялся собственной охраной из 12 человек полиции (Ordnungpolizei), вопрос встал только о тесном круге лиц, состоявшем из обслуживающего персонала и входивших в дом.
Дознание ограничилось поэтому в первую очередь на немедленной установке этого круга лиц, которые в течение последнего дня перед покушением что—либо делали в доме гауляйтера.
На месте происшествия были задержаны работающие и занятые в домашнем хозяйстве четыре горничные.
Их проверка вначале не показывала какой—либо связи с покушением.
Уже утром 22.9.43 было установлено, что единственная живущая из—за недостатка места вне дома служанка Елена Мазаник, 4.4.1914 г… р. (имя Карина), проживающая в Минске по ул. Театральной № 48, кв. 10, отсутствовала.
Так как такие существенные обстоятельства дали известные основания к подозрению, ее квартира была вскрыта. Оказалось, что она почти пуста.
Сестра Мазаник, ведущая совместно с ней домашнее хозяйство, Валентина Шутская 1918 г. р. (имя Валя), также отсутствовала.
Расследование на установленном месте службы сестры (казино немецкого суда в Минске) показало, что Ш., якобы из—за болей, вызванных спазмами сосудов, 21.9.43 в 10.30 оставила свое рабочее место. Перед уходом она попросила предоставить ей 21.9.43 выходной день.
При дальнейшем расследовании у различных доверенных лиц, которые имели контакт с Ш., выяснилось, что М., хотя и поддерживала отношения с немцами, очевидно с целью разведки, была настроена антинемецки. Так, недавно при своей подруге она высказывала гордость тем, что русская, и что люди при советской власти жили намного лучше, чем при немцах.
Также было установлено, что ее первый муж был расстрелян немцами как партизан и что второй муж работал шофером в НКВД г. Минска.
Мазаник выдавала себя доверенному лицу как служащую Центрального Комитета НКВД. Поэтому предположение, что только она могла совершить покушение, было правильным. Это предположение в дальнейшем расследовании было подкреплено.
Ее тесную связь с НКВД подтверждает и то обстоятельство, что она пыталась некую Галину Липскую, из круга своих знакомых, завербовать для шпионской деятельности против немецких войск. Липская, однако, это предложение отклонила. Свое положение в доме гауляйтера М. определенно использовала в целях разведки, т. к. она неоднократно имела возможность убирать его служебный кабинет.
В связи с этим особое внимание вызывает то, что, пожалуй, для всех остальных служащих дома, но не для Мазаник, генеральный комиссар требовал проверку через гестапо. Подобная проверка в отношении ее, таким образом, не состоялась.
Свое бегство обе сестры маскировали тем, что они уже за несколько дней до покушения продавали свои пожитки и носильные вещи. М. пришла 21.9.43 как обычно в 7 часов утра на работу в дом гауляйтера, жаловалась работницам на сильную зубную боль и в 10.30 оставила дом. Свой преждевременный уход она маскировала, как и ее сестра Ш.: через свою подругу попросила фрау Кубе о перенесении ее выходного дня на 21.9.43.
По особому распоряжению гауляйтера, она лечила зубы у немецкого врача, однако 21.9.43 ее там не было.
При дальнейшей проверке круга знакомых обеих сестер натолкнулись якобы на любовника М. по имени Степан, который был установлен в лице Стефана Тиллнера (Stefan Tellner), руководителя почтового отделения в генеральном комиссариате.
Теперь, благодаря этому, возникла возможность установить деревню вблизи Минска, куда обе сестры ездили ухаживать за матерью.
Однако дом матери в деревне Малая Малюковчина оказался закрытым и пустым. Ключи были переданы родственнице сестер, некой Анне Рулькевич. Все имущество вывезли два возчика, один из которых был некий Павел Кароль, житель соседней деревни Потреби. С его помощью удалось вычислить квартиру в предместье Минска по ул. Заславской № 35–а, кв. 6.
Владелица этой квартиры сначала отрицала, что приняла беглецов, однако после очной ставки призналась, что она действительно за плату в 100 рейхсмарок приняла их и их имущество отдала своему соседу Николаю Дрозду.
Беглецами были Валентина Ш. и ее мать Анна Ш., а также двое малолетних детей Валентины. При обыске в доме Дрозда была действительно найдена различная одежда в замурованном потайном подвале.
Среди вещей находилось также темно—голубое пальто, которое было без сомнений опознано служанкой гауляйтера Галиной Вигал как собственность Мазаник.
Позже в деревянном сарае, в штабеле дров, были найдены два детонатора, которые по показаниям Дрозда принесла некая «Мария», по прозвищу «Черная Мария». Позже она была установлена как Мария Осипова. (Приметы: примерно 30 лет, рост 1.75, гибкая, черные волосы, смуглое длинное лицо.)
Хозяин усадьбы Николай Дрозд 15.8.1886 г. р., а также его жена Елена Дрозд 1890 г. р. и их дочь Регина Дрозд 16.10.1923 г. р. были арестованы незадолго до их подготовленного бегства.
Дрозд признался, что 18.9.43 Мария Осипова и Мария Дуброва ждали его на мосту в Минск, когда он возвращался из деревни Вячи со сбора ягод домой, и он получил от них две мины. Их он принес в свой дом, где они были спрятаны Осиновой в саду.
Находившаяся под арестом Дуброва вынуждена была подтвердить, что эти данные соответствуют действительности и она получила эти мины в лесу недалеко от деревни Вячи от неизвестного мужчины, вероятно, партизана.
В ходе дознания далее было установлено, что Осипова с апреля с. г. жила у Дрозда и неоднократно предпринимала так называемые «служебные поездки». Также она во время проживания у Дрозда развернула активную антинемецкую пропаганду и авторитетно воздействовала на круг своих знакомых.
Осипова поддерживала связь с некой «Тоней» (приметы: примерно 40 лет, среднего роста, гибкая, волосы соломенного цвета, зачесанные на пробор, лицо в оспинах, в черном платке, темная одежда и черные сапоги), которая, очевидно, также работала на партизан. Тоня и Мария Осипова имели общие дела и были часто вместе. Тоня должна была также знать семью Ш., т. к. она ожидала ее 20.9.43 и содействовала в устройстве на ночлег.
Тоня и Осипова провели ночь на 21.9.43 у Дрозда. Осипова оставила квартиру Дрозда 21.9.43 в 5.30 утра, после чего Тоня вместе с беглецами и возчиком, данные которого не удалось установить, уехала по направлению к Минску.
