Принцесса Диана - Боль любви. Мэрилин Монро, принцесса Диана
Однако допустить еще один развод, помимо скандального развода Эндрю и Ферджи, а также развода принцессы Анны, королевская семья не могла. Еще и наследник короны?! Нет, это уже слишком!
Ферджи никогда не была верна мужу, как и он ей. Просто они не умели подолгу находиться в одиночестве, потому наша рыжая красавица то приглашала гостей к себе, то уезжала развлекаться сама.
Фотографии, сделанные во время одного из таких вояжей, попали в прессу и вызвали огромный скандал. Эндрю решил развестись, Сара не возражала. Королева дала на это свое согласие.
Через несколько дней удар был нанесен по мне – опубликовали телефонный разговор с Гилби. И хотя в нем не было ничего собственно компрометирующего, только сплетни о королевской семье, уцепившись за одну фразу, мне тут же приписали любовника. Однако я зря переживала, после книги Мортона публика отнеслась к наличию любовника вполне лояльно, чего не скажешь о королевской семье.
Не успели опомниться от этого, как в ноябре последовала публикация, если не навсегда, то уж точно надолго испортившая репутацию Чарльза и Камиллы. Знай я о существовании такой пленки, можно было и книгу не писать, хотя, не будь книги, пленкам бы не поверили.
Больший удар по этой парочке любовников нанести было трудно. Пока Мортон описывал на страницах книги мои страдания, все могло показаться плодом больного воображения «истерички Дианы», что и пытались доказать верные друзья принца. Но когда опубликовали расшифровки долгой телефонной беседы между Чарльзом и Камиллой, беседы совершенно откровенной, даже бесстыжей, публика ахнула. Принц откровенно жаждал превратиться в тампакс любовницы и жить у нее в нижнем белье!
Там было очень много гадостей, вспоминать не хочется. Причем публиковалось в несколько приемов, с каждым разом накаляя страсти все больше и больше.
Конечно, жить вместе было уже невозможно, 9 декабря 1992 года было объявлено, что мы будем жить врозь, пока не разводясь. Никто не знал, что публикация еще не закончена и те самые слова о тампаксе и трусиках впереди…
Меня решили уничтожить, пока не выгоняя из дворца, как Сару Фергюссон. И на том спасибо.
Вернее, из дворца не выгоняли, туда просто не приглашали.
Принц и принцесса решили жить врозь, пока не оформляя развод. Смешно, это не могло никого обмануть, но все делали понимающий вид, мол, да-да, конечно, иногда супругам стоит пожить врозь, это только помогает крепости семейных уз… Какая крепость?! Единственными узами, которые нас связывали, были мои мальчики. И эти узы я рвать не собиралась ни при каких условиях.
Принцу было наплевать на любые расшифровки, он подарил своей любовнице на Рождество бриллиантовое колье, мне прислав всего лишь коллекцию дешевых украшений со стразами. Хороший урок – подарить жене стразы в знак того, что она больше не занимает первое место вообще ни в чем!
Но 17 января газеты опубликовали полную расшифровку разговора, и репутация принца была надолго подорвана!
О, рынок отозвался моментально. Журналисты осадили и Камиллу и Чарльза настолько плотно, что ей пришлось пробираться в собственный дом кустами. Производители гигиенических тампонов тут же выпустили таковые с названием «Чарльз». Это было унизительно. Принц, который мечтал, что соотечественники заметят его ум, рассудительность, его ответственность, своей несдержанностью был мгновенно низвергнут в пропасть! Правда, ненадолго.
Если кто-то поверил, что Чарльза с Камиллой испугал обнародованный неприличный разговор, то он очень ошибался. Ничуть! Им наплевать в том числе и на общественное мнение.
Ее приятели-лошадники притворно вздыхали:
– Я очень за нее беспокоюсь. Камилла потеряла живость. У нее изнуренный, загнанный вид.
Но Камилла никогда в жизни не выглядела хорошо, потому ее вид трудно испортить.
И все же не мешало бы узнать, что сделала эта «изнуренная» и «загнанная» лошадь, стоило нам с мальчиками выехать из Хайгроува.
Они с Чарльзом бросились переделывать дом!
За время моего присутствия Хайгроув приобрел определенный лоск и даже некоторую нарядность, теперь предстояло все это испортить.
Я забрала свои безделушки из ненавистного Хайгроува сразу после позорной публикации. Теперь у меня не было ничего. Эта ситуация вполне характерна, в такой же оказалась и Ферджи, когда разводилась.
Меня не рискнули попросить вон из Кенсингтонского дворца. Просто тогда я затеяла бы громкий развод и едва ли Чарльз смог серьезно повлиять на суд. Если меня только подозревали в наличии любовника, то принц в телефонном разговоре открыто признался в многолетней любовной связи с Камиллой.
Начался период между разъездом и официальным разводом.
Уже было понятно, что брак не сохранить, Чарльз не делал ни малейших попыток даже извиниться. Они с Камиллой быстро превратили Хайгроув в любовное гнездышко, вернее, гнездо, потому что там воцарилась на всем собачья шерсть и грязь.
Слуг пришлось «поделить», ко мне перевели Пола Баррелла, который так страдал от этого перевода, говорят, даже плакал, не желая уходить к принцессе. Пол уже пять лет служит у меня, но я до сих пор не уверена, что все, что бы я ни сделала и ни сказала, не сообщается той стороне. Во всяком случае, Пол все тщательно записывает, явно чтобы чего-то не упустить. А потом продаст кому-нибудь, как продал мои письма Джеймс Хьюитт? Неприятно, когда тебя окружают предатели…
Я понимала одно: пока будет длиться этот период неопределенности, я не должна терять времени и позволять себя унижать! Придворные подвергли меня настоящему остракизму, от меня шарахались, словно я прокаженная, пригласить куда-либо принцессу считалось просто опасным. Даже собственный брат Чарльз, сначала предложив мне в аренду садовый домик в Элторпе (мог и просто пригласить пожить лето в огромном замке), тут же от своего предложения отказался. Мало того, потребовал вернуть семейную диадему Спенсеров, которую я носила с удовольствием, я на многих фотографиях с ней в прическе.
Стать неугодной королевской семье – значит почти потерять возможность бывать у кого-то в поместьях, все тут же забывают о дружбе с тобой. Осталось так мало настоящих друзей… Я вспоминала Ферджи, говорившую, что ни одной женщине не удавалось покинуть королевскую семью, сохранив голову на плечах.
Но я сдаваться не собиралась, помимо дворцовой тоски и безделья под видом серьезной занятости, у меня были действительные дела.
Я отправилась в Непал, где посетила хижины простых людей, лагеря для прокаженных, больницы… Все это привычно и очень нужно. Каждый такой визит приносил не только удовлетворение мне и какое-то облегчение людям, но и немалые деньги в виде благотворительной поддержки.
