Ефрем Филофейский - Моя жизнь со Старцем Иосифом
Однажды отец Афанасий потерял терпение и сказал:
— Раз искушения не кончаются, я умру.
— И как же это будет? — поинтересовался Старец.
— Объявлю голодовку. Не буду есть, пока меня не заберет Бог.
— Ну, объявляй, — сказал Старец. И прибавил:
— Пусть делает, что хочет.
Семь дней отец Афанасий не ел и не пил. Была у него палка, на которую он опирался в нашей церковке, держа в руках четки. Худой как скелет, он напоминал блудного сына. Как только на ногах держался! Но отец Афанасий только носом клевал.
Увидел он, что не умирает. Семь дней прошло, а он еще жив. Такой он был крепкий.
— Поешь что-нибудь, отец Афанасий, — сказал ему Старец.
— Нет! Пусть издохнет паршивый пес!
Нашей праздничной едой были лепешки. С вечера мы замешивали болтушку, а утром на середину сковородки лили немного масла, подогревали, выливали ложку теста, размазывали, жарили, переворачивали на другую сторону, жарили с другой стороны и подавали с белым сыром. Это у нас считалось праздничной едой. Старец сказал:
— Отец Арсений, сделай-ка лепешки.
Он думал: «Сейчас у него слюнки потекут!» Итак, начал отец Арсений жарить лепешки. Я съел одну с четвертинкой, Старец — три, отец Харалампий — две с половиной, старец Арсений — не помню сколько. А отец Афанасий только смотрел! Наконец и он не выдержал, и у него потекли слюнки.
— Что же делать? Я все не умираю!
— Ну, раз уж не умираешь, то ешь, — сказал Старец. — Вот как раз и жареные лепешки у нас.
— Никак не умираю! Придется есть!
— Ну, если хочешь, ешь. Давай, отец Арсений, поджарь-ка лепешек для бедного отца Афанасия, он у нас сильно проголодался.
Начал он есть первую лепешку, а отец Арсений в это время жарил следующую. Съел он вторую, третью, четвертую, пятую, шестую, седьмую… Где они у него там помещались? Желудок ослабел от голода, а он ел это жареное тесто. Это был удивительный человек! Съел семь лепешек!
— Ничего себе! — сказал возмущенный отец Арсений. — Я больше не буду жарить! Когда же ты наешься? Семь уже съел!
А тот спокойно отвечал:
— Отец Арсений, если я свой ремень расстегну на одну дырку, то тебе придется жарить еще семь лепешек.
Тогда отец Арсений отставил сковородку и сказал:
— Бери сам сковородку, бери тесто и становись жарить.
Собрался и ушел.
* * *
У отца Афанасия случались и видения от Бога. Помню, как однажды ему было открыто, что я стану игуменом. Когда мы были в нашей церковке, он в конце литургии подошел к Старцу и ко мне и сказал нам:
— Что это такое я видел, Старче? Сидя сейчас в стасидии, я видел отца Ефрема с посохом, а справа и слева были ты и старец Арсений.
Старец понял, что это было Божественное откровение, но, чтобы предохранить и его и меня от гордости, сказал:
— Ступай! Спишь посреди церкви и видишь сны!
* * *
Отец Афанасий много трудился до самой старости. Это был очень закаленный человек. С тех пор как мы поселились в Новом Скиту, он жил там в каливе Успения Пресвятой Богородицы почти до конца своих дней. Когда ухудшилось его здоровье, Старец явился ему во сне и велел переселиться в монастырь Филофей к моей братии.
Там, в нашем монастыре, у отца Афанасия образовалась незаживающая язва в результате запущенной раны ниже колена. Со временем она дошла до кости, его живого ели черви. Открытая язва испускала зловоние, и я не мог даже взглянуть на это.
Отцы в Филофее помнят, как отец Афанасий, хотя уже не мог ходить, жаловался, что ему не дают послушания. Он кричал: «Отцы! Не лишайте меня награды!» Подвижник старец Афанасий хотел трудиться, будучи даже лежачим больным, чтобы не лишиться своей награды на Небесах.
* * *
К отцу Афанасию приходил врач, чтобы очистить язву и обработать ее лекарством, говоря ему: «Позволь немного облегчить твои страдания». Врач делал ему перевязки, но лишь только он уходил, как тот тянул бинты, срывал повязки и расчесывал ноги. Он делал это потому, что хотел умереть. Да вменит Бог это ему в подвиг. Он безропотно говорил: «Лучше сотворите молитву, чтобы Господь поскорее принял мою душу».
Он хотел умереть и поэтому не хотел прибегать ни к врачебной помощи, ни к какой другой. Заходя его навестить, я приоткрывал дверь, чтобы можно было дышать, ибо к горлу подкатывала тошнота. Вся комната воняла от червей и гнилого мяса. И, однако, отец Афанасий безропотно терпел до самого конца. Такой это был мужественный человек!
* * *
В 1983 году мне понадобилось выехать за пределы Святой Горы. В это время отец Афанасий пожелал вернуться назад, в свою келлию, где он прожил столько лет. Несмотря на то что у него, бедного, была глубокая гноящаяся рана на ноге, он ушел.
Об этом мне сразу сообщили, и я немедленно возвратился назад. Отцы искали его несколько дней, пока не нашли. Отец Афанасий смог добраться только до Каракалла, находящегося в получасе пути от нас. Он упал в лесной чаще, один, без помощи. Прибежал я к нему и сказал:
— Давай, отец Афанасий, возвращайся в монастырь.
Он испытывал ко мне большую слабость, очень меня любил.
— Ради тебя вернусь. А так бы не вернулся.
— И куда бы ты пошел?
— В мою каливу в Новом Скиту.
— Ты уже ноги не можешь переставлять. Тебя нашли пролежавшим столько дней, и если бы тебя не нашли, ты умер бы как пес на обочине. Давай, оставайся с нами. Мы будем тебя поминать, будем служить о тебе сорокоуст. Оставайся в общежитии, чтобы уйти киновиатом. И Старец будет этому рад.
— Ладно, вернусь.
Он согласился со мной, чтобы не умереть в своеволии. Мы пригнали машину и перенесли его на руках, ибо он уже совершенно не мог ходить.
Прошло несколько дней, и он преставился. Отец Афанасий умер 11 сентября 1983 года в возрасте семидесяти шести лет. Глядя на него, никто бы не дал ему стольких лет. На его погребении служили три епископа. Отец Афанасий крайне себя смирил. Его мощи, когда мы их обрели, были прекрасны. Все мощи монахов прекрасны.
Отец Паисий, игумен монастыря Святого Антония Великого в Аризоне, так вспоминает о последних днях отца Афанасия:
«Я вспоминаю отца Афанасия как настоящего воина и аскета, равновеликого древним подвижникам. Мне посчастливилось встретить его и даже немного пожить рядом с ним в монастыре Филофей. Для меня было большим благословением быть одним из числа братий, которые служили ему и были рядом с ним в последние дни его жизни.
Отец Афанасий никогда не ложился спать. Он совершал бдение и молился всю ночь. Если он уставал, то садился на стул и прислонял голову к раковине в притворе главного храма или к чему-нибудь еще в том месте монастыря, где находился. Это и был его отдых. Даже на смертном одре он отказался ложиться.
