Роман Кармен - Но пасаран
Эстафета подвигов
Годы, события… Воспоминания о виденном, пережитом иногда совершенно неожиданно встают в памяти. Так было, когда, сидя у экрана телевизора, я наблюдал за спаренным полетом двух космических кораблей. Мерцающее изображение голубого экрана было далеко за гранью самой смелой, самой дерзкой фантастики. Двое обаятельных советских парней, сидя за штурвалами звездных кораблей, глядели друг на друга в иллюминатор, вели между собой деловой разговор, вслушивались в теплые голоса Земли, иногда я ловил на себе их взгляд…
Глядя на чудесную телепередачу, не мог не вспомнить о том пути, который привел нашу страну к этому чуду. К этой фантастической и вместе с тем реальной действительности.
Эстафета подвигов. Эстафета поколения коммунистов! Эти подвиги запечатлены в истории. Немалый труд вложили в создание летописи нашей героической эпохи операторы кинохроники. Я — один из них. Вместе о моими товарищами я тоже принял эстафету кинорепортажа от тех, кто снимал у ступеней Смольного, кто запечатлел на экране образ Ленина.
Мерцающий экран телевизора…
Мужественное лицо космонавта в скафандре… Иные картины встают в памяти, как аккорды мужественной симфонии, впечатываются в мерцающий экран. Образы людей, которые несли через годы испытаний эстафету подвига… Вот они!
На краю летного поля Ходынки полтора десятка самолетов-бипланов. Люди в кожаных шлемах. 1925 год. Это первая эскадрилья «Ультиматум», построенная на средства трудящихся в ответ на ультиматум английских консерваторов. Как дороги были нам эти хрупкие первенцы авиации!..
Помню холодный рассвет под Москвой — старт советского стратостата. Молодые стратонавты Федосеенко, Васенко, Усыскин заметно волновались, залезая в сферическую кабину. Стратостат плавно взмыл в воздух. «Да здравствует наша Родина!» — крикнул Федосеенко перед тем, как низко нависшая серая пелена облаков поглотила кабину… Через три дня на Красной площади под гром артиллерийского салюта в Кремлевской стене были установлены урны с прахом героев-стратонавтов. Они достигли рекордной в мире высоты — двадцать две тысячи метров. Свой подвиг они посвятили родной стране, партии…
Помню волнение, которое испытал я, молодой кинооператор, на съемке в Колонном зале Дома Союзов в 1934 году. В центре президиума стоял во весь рост человек с гривой седых волос, с ясными и очень юными глазами. Праздновалось восьмидесятилетие человека, вся жизнь которого была смелым подвигом. Увлажненными от счастья глазами он смотрел в аплодирующий зал, голос его звучал в тот вечер мужественно и вдохновенно. Он словно устремлялся в далекие миры Вселенной, куда ясным разумом ученого-самоучки на протяжении всей своей жизни прокладывал смелые пути… Это был Константин Эдуардович Циолковский.
Помню и такой эпизод: Ходынский аэродром в начале 30-х годов. Идет на посадку ярко-красный самолет. Остановился. Выключил мотор. Из самолета на руки встречающих буквально свалился обессиленный пилот. Это был американский летчик Маттэрн, совершающий кругосветный перелет на побитие рекорда скорости. Его вели, поддерживая с обеих сторон, руки его висели как плети, он прошептал: «Ванну, постель, бензин… Через час лечу дальше…» Перелет этот был рекламным предприятием фирмы «Локхид». Летчика ожидала баснословная сумма… После долгих поисков советский летчик Леваневский обнаружил на Чукотке обломки самолета Маттэрна. Потерпевший тяжелую аварию американский летчик был доставлен на Аляску. Подвиг… Во имя чего совершал он свой подвиг?! Сенсация, доллары, реклама стоили жизни храброму, мужественному человеку…
Да, им, людям другого мира, иногда даже мудрым и смело мыслящим, непостижимо было величие духа советских людей, творящих подвиг не во имя личной славы и благополучия…
Глядя на экран телевизора, я вспоминал и вдохновенный образ Михаила Каверочкина — героя моего фильма «Повесть о нефтяниках Каспия». Каверочкин испытал радость победы, исторгнув первый нефтяной фонтан из глубин Каспия. Он геройски погиб во время шторма, погиб на буровой, которую он не захотел покинуть в ту страшную ночь…
Павлу Поповичу было шесть лет, когда в небе над Мадридом летчик-истребитель Георгий Захаров сражался один с двенадцатью фашистскими истребителями. Герой Советского Союза, коммунист Захаров, сражаясь, передавал эстафету подвига будущему покорителю космоса…
Космонавт улыбается с экрана телевизора… В эти минуты космический корабль проносится где-то над Москвой. Да, великую эстафету подвига приняли и несут сейчас в подзвездном пространстве двое советских парней. Быть может, они вспоминают сейчас тех, кто проложил им своим разумом, своими жизнями этот маршрут.
Много трудных путей пройдено на протяжении жизни каждого кинохроникера. Я оглядываю сегодня ряды моих товарищей, с которыми прошел плечо к плечу долгие годы этими путями. Многих уже нет среди нас. Иные сложили головы на войне, а у кого сердце не выдержало постоянных перегрузок. Живые — в строю. Рядом с ветеранами — молодые, уверенно и увлеченно принимающие эстафету от старшего поколения, влюбленные в свою профессию кинорепортеры. Многие из них, из молодых, стремятся идти новыми путями, храня при этом священные традиции воинствующего советского кинорепортажа.
Как радует каждая творческая удача молодого документалиста, каждая смелая попытка сказать свое, свежее слово в документальном кино!
На экранах грядущих лет пройдут живые события и образы людей — строителей коммунизма, борцов с фашизмом. Они станут во весь рост и, «живые с живыми говоря», поведают людям будущего о трудных и радостных годах, пройденных нашим поколением, расскажут о нашем времени.
Ежедневно тот или иной кинооператор после недолгих сборов без трогательных прощаний — ведь командировки так обычны для хроникера — покидает киностудию, чтобы проложить новые дальние маршруты с неизменным своим оружием — с кинокамерой в руках.
Кинохроника незабываемых наших лет станет достоянием поколений. А у кинорепортера долгая молодость, потому что он питается животворными соками жизни. Он неустанно ощущает могучее биение пульса современности.
О Романе Кармене
Летом 1936 года наше еще не нюхавшее пороху поколение смотрело на экранах первые выпуски фронтовой кинохроники, присланной из сражающейся Испании кинооператором Романом Карменом. Он снимал там, в Сантандере и Бильбао, Толедо и Мадриде, самое начало тех долгих и жестоких боев с фашизмом, в которых потом всем нам так или иначе пришлось принять участие, прежде чем они кончились падением Берлина.
