Евгений Дворянский - В огненном кольце
Утром 4 июля в 159-м истребительном авиационном полку нес дежурство в готовности № 1 командир звена младший лейтенант Александр Лукьянов. С командного пункта взвилась сигнальная ракета, и дежурная пара пошла на взлет. К городу приближался вражеский самолет.
Лукьянов на своем МИГ-3 быстро набрал высоту и вскоре обнаружил врага. Его ведомый, молодой летчик, отстал. Лукьянов один вступил в бой. Гитлеровцы открыли по нему яростный огонь, но Лукьянов все же пошел в атаку.
Одна атака, вторая... Вражеский пулемет умолк. Теперь стало легче атаковать гитлеровца.
Фашистский летчик не выдержал и попытался скрыться в облаках, но Лукьянов не отставал. Тогда фашист решил уйти пикированием. Советский летчик снова настиг его, уже у самой земли. Он подошел на близкое расстояние, чтобы бить наверняка. Нажал на гашетку, но вместо длинной очереди прозвучало только несколько выстрелов - кончились боеприпасы.
В этот момент и пришло решение: сбить врага таранным ударом. Лукьянов решил винтом срезать хвостовое оперение вражеского самолета. Удар. Самолет фашиста упал. Лукьянов почувствовал, что его машину начало сильно трясти, мотор заглох, потом снова заработал. Лукьянов попытался набрать высоту, но машина не слушалась. Он успел выровнять ее и посадить на поляну{43}.
10 июля в районе Гатчины патрулировали летчики 19-го истребительного авиационного полка Михаил Антонов и Леонид Сухов. На высоте 6000 метров они обнаружили "юнкерс", который шел курсом на Ленинград. Лейтенант Антонов устремился к нему и дал длинную очередь. Потом атаковал врага Леонид Сухов. Бомбардировщик задымил. Летчик на нем, очевидно, был опытный: он спикировал, чтобы скрыться от преследования. Антонов увидел, что враг может нырнуть в облака. Лейтенант не мог допустить этого и пошел на таран. Плоскостью своей машины он снес хвостовое оперение "юнкерса". Фашистский самолет стал падать. Двое из его экипажа успели выброситься на парашютах. Наши воины взяли их в плен.
Самолет Антонова получил незначительные повреждения.
В донесении о подвиге члена партии лейтенанта Виктора Павловича Клыкова рассказывается лаконичным языком: 20 июля 1941 года в 9 ч. 59 мин. в бою сбил Ме-110, второй вражеский самолет пытался уйти, но Клыков догнал его, таранил, а сам спустился на парашюте{44}.
А бой был жестоким. На Ленинград шли восемь фашистских бомбардировщиков в сопровождении 10 истребителей. Путь им преградило звено наших истребителей. Звено против восемнадцати! Советские летчики думали не о численном превосходстве врага, а о том, чтобы не допустить его к городу. И они бесстрашно пошли в атаку.
Им удалось разбить строй фашистских самолетов. Завязалась карусель воздушного боя. Лейтенант Клыков сумел зайти в хвост вражескому самолету и несколькими очередями сбил его. Но в этот момент из облаков вынырнул "мессершмитт" и напал на Клыкова. От разорвавшегося снаряда "ястребок" загорелся.
О дальнейшем ходе боя лейтенант Клыков рассказывал так: - Мне было крайне досадно, что, имея достаточный запас патронов, я не успел сбить врага. Моя машина была в огне. Ее уже ничто не могло спасти. Тогда у меня созрело решение - догнать противника и на горящем самолете врезаться ему в хвост. Быстро отстегнул ремни. Пробив облачность, я нагнал вражеский истребитель, подстроился сзади и винтом рубанул по хвостовому оперению. "Мессершмитт" камнем полетел вниз. От сильного удара меня выбросило из горящего самолета, но, теряя сознание, я успел выдернуть кольцо парашюта. Меня нашли колхозники, привели в чувство и отправили в железнодорожную больницу..{45}.
Просто, как о чем-то будничном, рассказывал летчик, стараясь не выпячивать то, что говорит о мужестве, смелости, подвиге. А таран - это действительно подвиг, готовность к самопожертвованию. Не случайно ни один вражеский летчик за всю войну не рискнул применить таран. Наши летчики понимали, на что идут. Каждый надеялся на свое мастерство, точность расчета, но они знали и о возможности иного исхода.
Разве не сознавал комсомолец Николай Тотмин риска для жизни, когда в бою 4 июля 1941 года пошел на лобовой таран! Думал он в первую очередь о победе.
Большая группа вражеских бомбардировщиков и истребителей приближалась к аэродрому. К взлету был готов только истребитель Тотмина, и комсомолец один принял бой против двенадцати. Его И-16 стремительно набрал высоту, атаковал "юнкерса" и поджег его. На Тотмина набросились "мессершмитты". Он успел дать очередь и подбить одного из них.
Бомбардировщики в этот момент повернули обратно. Но один "мессершмитт" снова ринулся в атаку. Тотмин развернулся навстречу ему. Расстояние с каждой секундой уменьшалось. Фашист не выдержал и отвернул в сторону. Тотмин не хотел упустить его: он мгновенно накренил машину и правым крылом врезался в крыло "мессершмитта". Самолет врага развалился. Тотмин каким-то чудом уцелел и спустился на парашюте. Он сразу же попал в объятья друзей{46}..
Указом Президиума Верховного Совета СССР от 22 июля 1941 года Н.Я. Тотмину присвоено звание Героя Советского Союза.
Тем же Указом посмертно присвоено звание Героя Советского Союза лейтенанту Сергею Алексеевичу Титовке. Он повел пятерку истребителей навстречу большой группе вражеских самолетов. В бою лейтенант израсходовал все боеприпасы. Фашистские самолеты стали уходить. И тогда герой пошел на таран - он не хотел упустить врага, который завтра снова мог полететь на Ленинград.
Охваченный пламенем, "юнкерс" вошел в штопор и врезался в землю. В пылающий факел превратился и самолет героя-комсомольца Сергея Титовки{47}.
Почти во всех воздушных боях первого периода войны наших летчиков было по числу меньше, чем самолетов противника, но они своим бесстрашием, мужеством завоевывали инициативу в воздухе. И большую роль в этом сыграли тараны.
"Всего за 40 первых дней войны воздушные защитники Ленинграда нанесли по врагу 20 таранных ударов, - писал Главный маршал авиации дважды Герой Советского Союза А.А. Новиков, бывший командующий ВВС Ленинградского фронта. - В дальнейшем последовала новая серия воздушных таранов. Значение их невозможно переоценить. Но эти первые 20 были решающими. Необыкновенная, я сказал бы, фантастическая стойкость духа советских летчиков в огромной мере помогла нам под Ленинградом уже в июле 1941 года свести почти на-нет численное и техническое превосходство фашистской авиации.
Столкнувшись с таким необъяснимым для них явлением, как таран в небе, гитлеровские летчики стали вести себя неуверенно. Их постоянно преследовал страх перед тараном. И уже на исходе первого месяца войны немецкие пилоты начали избегать сближения с нашими истребителями на расстояние меньше ста метров"{48}.
