Карл Отто Конради - Гёте. Жизнь и творчество. Т. I. Половина жизни
Вашего Императорского и Королевского Величества наипокорнейший и преданнейший слуга
Иоганн Каспар Гёте, J.U.D.» [Доктор обоих прав].
Декретом от 16 мая 1742 года желание Иоганна Каспара Гёте было исполнено. Он стал теперь «императорским советником», получив титул, которым лишь
38
немногие обладали в свободном имперском городе: шультгейс, семь старейших судебных заседателей и старейший синдик. Бессмысленно рассуждать о том, открывал ли этот титул путь к карьере; во всяком случае, господин советник им не воспользовался. Он оставался независимым, живущим на собственные средства и средства своей матери доктором обоих прав, создавшим на Гросер–Хиршграбен собственный мир. Это был мир ученой праздности, где предпочтение отдавалось занятиям историей, наукой и искусством.
Достаточно ознакомиться с описью библиотеки отца Гете, чтобы понять, каким огромным количеством знаний он пытался овладеть и насколько открыт он был навстречу современной ему литературе. Здесь дает себя знать нечто от стремления к энциклопедической учености, характерной для XVII и XVIII веков. Стоит только представить себе обилие картин и предметов искусства, которые он собрал в своем доме, чтобы убедиться в его страсти к собирательству. Вообразим себе тот круг состоятельных бюргеров, посвятивших себя образованию и науке, с которым общался господин советник, и нам станет ясно, что его существование частного человека, обладающего состоянием, не было скучным или ограниченным, угрюмым или пустым. Во второй книге «Поэзии и правды» можно прочесть, чем был этот франкфуртский кружок богатых и поэтому проявлявших склонность к искусству и образованию бюргеров, не влиявших, впрочем, на будничное течение жизни большого — по тогдашним представлениям — города с 36000 жителей.
Императорскому советнику было уже 38 лет, когда он 20 августа 1748 года отпраздновал свадьбу с Катариной Элизабетой Текстор, семнадцатилетней дочерью шультгейса. Возможно, что Иоганн Каспар, заключая этот союз, руководствовался общественными соображениями. Но кто сейчас может сказать, что подвигло супругов к этому решению? Во всяком случае, неверно позднейшее замечание в «Поэзии и правде» о том, что отец хотел этим браком воспрепятствовать возможному своему избранию в совет города. Ибо Иоганн Каспар уже по одному тому не мог быть избран в совет, что в совете с 1747 года заседал его сводный брат, мастер цеха оловянщиков Герман Якоб Гёте. Вероятно, почтенный господин советник познакомился со своей будущей женой у Иоганна Михаэля фон Лёна, который был женат на сестре жены шультгейса Тексто–39
pa и был известен в кругу ученых франкфуртцев благодаря своим сочинениям. В его доме, расположенном вниз по Майну за городскими воротами, была отпразднована свадьба.
Иоганн Вольфганг был плодом этого брака, затем родилось еще пятеро детей, но высокая детская смертность, обычная тогда, не обошла и это семейство. Лишь одна Корнелия, родившаяся в 1750 году, наперсница юного Гёте, пережила детские годы; но и она умерла в 1777 году вскоре после рождения у нее второй дочери. Остальные братья и сестры умерли рано. Герман Якоб жил с 1752 до 1759 года, Катарина Элизабета с 1754 по 1756, Иоганна Мария с 1756 до 1759 и Георг Адольф с 1760 по 1761 год. Печали и заботы были частыми гостями в доме на Гросер–Хиршграбен.
1755 год был важным годом в жизни советника Гёте и его семьи. После смерти матери Корнелии 1 апреля 1754 года он, оставшись единственным владельцем дома, земли и имущества, начал перестройку дома. Из двух домов был сделан один, просторный, с большими прихожими на этажах, с широкой лестницей с этажа на этаж, решетка которой несла на себе инициалы J.C.G. и C.E.G. Вход был украшен гербом, на нижней части которого были изображены три лиры — символы того мира науки и муз, в котором стремился жить императорский советник.
С 1759 года, когда французы оккупировали город, в доме находился постоялец; это продолжалось до лета 1761 года и доставляло мало радости Иоганну Каспару, хотя королевский лейтенант граф Торан, высший офицерский чин, был человеком образованным и увлеченным искусством. Ведь господин советник симпатизировал в отличие от своего тестя Текстора и некоторых других влиятельных бюргеров Франкфурта, склонявшихся на сторону Вены, прусскому королю Фридриху II. 13 апреля 1759 года, в страстную пятницу, произошло серьезное столкновение между императорским советником и французским графом. У Бергена, близ стен Франкфурта, произошло сражение между герцогом Фердинандом Брауншвейгским и французами под началом герцога де Брольи; с обеих сторон сражались немецкие отряды. Отец Гёте в своем саду за Фридбергскими воротами надеялся на победу герцога Брауншвейгского. Возвратившись в свой дом на Гросер–Хиршграбен, Иоганн Каспар Гёте и не подумал поздравить с победой графа Торана, который этого ожидал; наоборот, он изрыгал проклятья. Лишь с
40
трудом удалось уладить конфликт, чреватый серьезными последствиями.
В 1763 году французы оставили город; через год торжества по случаю коронации Иосифа II снова вернули городу придворный блеск, а низшим сословиям — старинные народные развлечения. Наступили в политическом отношении спокойные годы; императорский советник мог посвятить себя собственным делам в доме: воспитанию детей, своим художественным собраниям, литературе. Он делал все, чтобы обеспечить детям солидное образование: сюда относилось изучение языков, а также уроки музыки, посещение спектаклей и концертов. Когда в 1763 году во Франкфурт приехал Леопольд Моцарт, maitre de la Musique de la Chappelle de Salzbourg 1, с детьми Вольфгангом Амадеем и Нанерл, чтобы продемонстрировать игру этих вундеркиндов, советник Гёте тоже приобрел билеты. В свою книгу расходов он записал 25 августа 1763 года: «Pro Mus. conc. duor infant. 4, 7» — за концерт обоих детей 4,7.
С 1 января 1753 года и до 10 сентября 1779 — дня, когда с ним произошел апоплексический удар, Иоганн Каспар Гёте вел эту расходную книгу, «Liber domesticus», сначала по–латыни, затем также и по–немецки; среди записей попадаются даже франкфуртские диалектальные обороты и французские слова. Он заботливо записывал расходы, так что нам легко проследить, как тогда жили и вели домашнее хозяйство. Там, например, указаны расходы на «convivia amicorum» — встречи с друзьями; всего несколько раз в году встречаются расходы на большую стирку, на оптовые закупки масла и ветчины, на одежду и многое другое. Делать запасы тогда считалось чем–то само собой разумеющимся; только мелочи покупались в лавках. Это был состоятельный дом. Настоящие богатства сосредоточивались, конечно, в руках франкфуртских банкиров и торговцев. Банкирский дом Оленшлагеров заработал в 1773 году только на векселях 40000 гульденов. Капитал, отданный под проценты, приносил отцу Гёте ежегодно 2700 гульденов, довольно значительную сумму, если учесть, что высшая чиновничья должность, должность шультгейса, оплачивалась в 1800 гульденов в год, каменщик получал при полной занятости 200 гульденов, а слуги при даровом столе и жилище должны были довольствоваться 15—24 гульденами. Согласно «Liber
