Анаклето Яковелли - Жизнеописание святого Франциска Ассизского
Преклонив колена перед Святым и сняв с головы вышитое покрывало, она высвободила пышные золотые волосы.
Святой одним движением состриг их, в знак отречения от мира.
Так первая женщина примкнула к францисканскому движению. Это был пока слабый росток, но в будущем ему предстояло взрастать и плодоносить святостью и благодатью.
Выйдя из Порциунколы в серой рясе и грубом покрывале на голове, Клара последовала за Франциском в обитель бенедиктинских монахинь монастыря Св. Павла в Бастии.
Но так просто дело не кончилось.
Когда родственники Клары наутро узнали, что она исчезла, что сын Пьетро Бернардоне похитил ее для Христа, горе их было велико и ярость неукротима.
Как ни сильна была их религиозность, такого они снести не могли. В их сознании не укладывалось, что в жизни девушки возможен другой идеал, кроме плетения кружев, ухаживания за цветами, любви и семьи.
Их приводила в ужас мысль, что власяница будет терзать ее тело, что ей придется умерщвлять плоть постами.
Мелочные заботы посредственных душ!
Добежав впопыхах до Бастии, они окружили монастырь и ворвались туда, чтобы забрать одураченную, как они считали, девушку. Но не вышло. Клара прижалась к алтарю, покрывало спало с ее головы, обнажив следы вчерашнего пострига.
Преследователей охватил священный ужас. Никто не посмел подойти к ней, все отступили, точно пораженные громом.
***Насильственное вторжение родственников в обитель и советы монахинь побудили Франциска приискать для Клары более надежное убежище.
На склонах горы Субазио был еще один монастырь: Св. Ангела в Панцо. Он был ближе, чем первый, к аббатству Св. Бенедикта, поэтому Франциск счел его вполне безопасным местом и отвел туда девушку.
Неожиданно случилось новое примечательное событие.
Через шестнадцать дней после Клары, третья дочь в том же семействе, Агнеса, попрощалась с миром и присоединилась к сестре в тиши монастыря.
Клара с огромной радостью обняла сестру. Теперь они были связаны узами более прочными, чем кровные: их объединяла одна любовь и одна страсть.
Но семью Фавароне это известие повергло в негодование и отчаяние. Снова снарядили людей, чтобы вернуть под кров потерявшую рассудок беглянку.
Родственники ворвались в монастырь под водительством дяди Мональдо, опекуна девушек, схватили Агнесу, связали ее и выволокли из милого ее сердцу приюта.
Вниз по склону ее потащили, взвалив на спину, но хрупкая девушка оказалась неподъемной ношей!
Сколько они ни старались под крики и ругательства Мональдо, все напрасно: Агнеса была тяжелее базальтовой скалы.
Охваченный диким гневом, Мональдо замахнулся, хотел ударить девушку, но рука одеревенела. В ужасе похитители бежали.
Их фигур уже не было видно за дубами и можжевельником, когда прибежавшая Клара подняла Агнесу с земли:
— Сестра!
Девушки обнялись:
— Сестра Агнеса, как я молилась за тебя! И Жених Иисус исполнил мою молитву. Мы свободны. Пойдем: Он ждет нас.
***Епископ Гвидо уступил Франциску церковку Св. Дамиана. Лучшего места нельзя было придумать: там обосновались Клара и Агнеса, там возник первый монастырь кларисс.
Глава XIV,
в которой рассказывается о жизни Бедных Дам в Сан Дамиано и о кончине Клары.
Церковь Cв. Дамиана всегда напоминала Франциску о его преображении, слова Господа с древа византийского Креста еще звучали в его душе.
Для Клары и Агнесы эта церковь стала мистической цитаделью любви — отсюда однажды их души, увенчанные нетленными нимбами, вознесутся на небеса.
Вскоре за священной оградой появились и другие благочестивые женщины, привлеченные благоуханием святости.
Пергамент на монастырских хорах сохранил для нас их имена; даже в простом их перечне ощущается трепет тех дивных событий: Пачифика, Кристиана, Агнеса, Филиппа, Бенвенута, Франческа, Бальвина... лучшие девушки Ассизи.
Они были зачарованы видением той красоты, которая превосходит всякую земную.
Со временем закрылся и старый отцовский дом Клары, выходящий на красивую площадь Сан Руфино; он перешел в собственность каноников собора: многострадальная Ортолана, мать девушек, и младшая сестра Клары и Агнесы — Беатриче, покинули его навсегда и затворились от мира в обители Св. Дамиана.
Кто может рассказать, с каким рвением предавались делам милосердия эти избранные души?
Для большинства людей земля — это то, что притягивает, мешая воспарить, для Бедных Дам — это место, откуда они возносятся к звездным сферам.
По примеру Клары, без остановок и без колебаний, они с уверенностью следовали по избранному пути: так землепашец, не оглядываясь, прочерчивает плугом борозду.
Бичом покаяния они ранили свое нежное тело, и кровь становилась семенем новой бессмертной жизни. Они умерщвляли плоть грубой и неприятной пищей, чтобы с тем большим упоением вкусить плоть Христову за Евхаристией. Телесную красоту они попирали как прах, и слезами приуготовляли себя к тому, чтобы потом воссиять совершенным светом.
Франциск окружал их своей заботой.
Он знал, какую мощь придают братьям молитвы и покаяние этих святых женщин, сердце его было глубоко растрогано.
Сердце Святого было напитано божественной любовью, со всей нежностью изливавшейся на Его творения.
Однако по долгому опыту он знал, как хрупка плоть и как она бунтует против духа, если ее не держать в узде крепкой рукой; и лучшая жемчужина может потемнеть, если ее не содержать в чести.
Поэтому он постановил, что никто не имеет права ступить за священную ограду обители, где пребывали эти женщины, и что ни один брат, кроме самых исключительных случаев и по надобностям священнослужения, не имеет права приблизиться к ее стенам.
Его воля, узаконенная Уставом, не допускает толкований:
"Строго приказываю всем братьям, чтобы не входили в женские монастыри, кроме тех, кому Апостольским Престолом уделено на это особое разрешение".
Это распоряжение относилось не только к другим, но и к нему. Нельзя без волнения читать в житии Фомы Челанского следующие строки: «Когда святой отец находился в Сан Дамиано, его викарий многократно умолял его изложить его дочерям слово Божие, и наконец тот, побежденный такой настойчивостью, согласился. Когда они собрались, как обычно, услышать слово Божие, но также, чтобы увидеть отца, Франциск возвел очи на небо, где всегда находилось его сердце, и начал молиться Христу. Затем приказал, чтобы ему принесли золу, посыпал ей вокруг себя, а остаток высыпал себе на голову. Монахини ожидали и, видя отца, пребывающего неподвижным и в молчании, почувствовали, что души их наполняются изумлением. Как вдруг, ко всеобщему удивлению, Святой поднялся и вместо проповеди прочитал псалом «Помилуй мя». И, едва кончив, быстро вышел вон. Таким поступком он научил почитать себя прахом и, кроме того, показал, что его сердце не испытывало к ним никакого чувства, которое не согласовывалось бы с этой мыслью».
