Дмитрий Володихин - Патриарх Гермоген
В самом изменении ее статуса кроется загадка.
Конечно, громадное поле для проповедования Благой вести само по себе достойно было очень высокого места. Казанский край представлял собой единую миссионерскую проблему, требовавшую и сильного архиерея, и почтительного отношения к этому архиерею со стороны всего церковного Священноначалия.
Полагают также, что Москва возлагала особенные надежды на Гермогена, видела его деятельную натуру, книжность и твердость в вере. Вот уж сомнительно: в ту пору столица едва знала Гермогена.
Думают, что святитель был в учениках у святого Германа Казанского, а того в столице знали превосходно — знатный, влиятельный человек. К тому же сам патриарх Иов одно время находился под его духовным водительством. «Вполне вероятно, что оба святителя — и Иов, и Гермоген — были учениками одного и того же человека, глубоко ими почитаемого. Такая связь порою сближает людей крепче, чем кровные узы»{57}. Но тут слишком много гадательного: уже говорилось — являлся ли Гермоген учеником архипастыря Казанского, до сих пор непонятно.
Скорее всего, не какие-то тонкие связи между главой Русской церкви и настоятелем провинциального монастыря сыграли свою роль, а гораздо более прозаическое обстоятельство. Со времен учреждения Казанского архиерейского дома прошло 34 года. Он вырос чрезвычайно. Дело не только в том, что духовная власть казанских владык распространилась на Астрахань, замиренные черемисские земли, а также другие территории Поволжья, недавно присоединенные к России. Тут другое важнее: на бывших владениях казанских ханов скорыми темпами шло строительство русских крепостей. Кое-что уже появилось, но гораздо больше московское правительство планировало поставить в ближайшем будущем. Новая крепость, новый городок означает — новые храмы. И таковых появилось изрядно. При всем «младенчестве» Казанского архиерейского дома тамошнему владыке на рубеже 1580–1590-х годов подчинялось великое множество церквей и монастырей, разбросанных по неизмеримым просторам. Нелепо было бы делать его «младшим коллегой» архиереев, управлявших древними, но сравнительно небольшими церковными областями. Казанская митрополия имела столь непомерный масштаб и столь быстро прирастала новыми приходами, что в 1602 году часть ее выделили и подчинили специально учрежденному Астраханскому архиерейскому дому, поставив во главе него владыку Феодосия. Гермоген нимало не сопротивлялся: под его духовным началом всё еще оставалось необозримое пространство.
Летопись сообщает о майских событиях 1589 года следующее: «Царь… Федор Иванович по благословению Иерусалимского патриарха Еремея повелел патриарху Иову благословить по городам митрополитов и архиепископов. И по повелению царя Федора Ивановича поставлены были по городам митрополиты и архиепископы: в Новгороде первый митрополит Александр, в Казани первый митрополит Гермоген, в Ростове первый митрополит Варлаам, на Крутицах первый митрополит Геласий; а по иным городам архиепископы — на Вологде, в Суздале, на Рязани, в Смоленске, во Твери, епископы на Коломне, во Пскове»{58}. Русская церковь преобразилась! Назначение новых митрополитов и архиепископов, открытие новых епископий — события громадного значения, они попали на страницы многих летописей{59}.
Итак, возвышение святителя происходило стремительно. Это заставило историков заняться поисками тайного покровителя, который двигал Гермогена по ступеням церковной иерархии с немыслимой быстротой. Дескать, его «вела какая-то могучая рука»{60}.
Наиболее здраво высказался по этому поводу протоиерей Николай Агафонов, современный биограф святителя. Кто и почему содействовал возвышению Гермогена? «Разгадкалежит на поверхности, — считает отец Николай. — Этим человеком… был архиепископ Казанский Тихон. Именно он как правящий архиерей заметил дарования своего клирика и благословил его на иноческий постриг в 1587 году, а буквально через год еще новоначального монаха тот же архиепископ Тихон возводит в сан игумена, а затем и архимандрита Спасо-Преображенского монастыря. Всё это было исключительно во власти казанского архиерея и никого другого»{61}. В высшей степени логично! Кто бы ни был учителем или наставником Гермогена, а в настоятели Спасо-Преображенского монастыря определил его именно Тихон. И в Москву привез Тихон. И позволил занять Казанскую митрополичью кафедру фактически вместо себя тоже Тихон. Кто, как не этот архиерей, — первая и главная кандидатура на роль неопределенного, но влиятельного покровителя Гермогена?
Вскоре после того, как Гермоген стал митрополитом Казанским, он совершил громкое дело.
В январе 1592 года святитель отправил патриарху Московскому Иову грамоту. Там с печалью говорилось о тяжком упущении Церкви на Казанской земле. Давным-давно, 40 лет назад, множество царских ратников легли в землю, выполняя волю государеву{62}. Россия приняла под свою руку Казань, но много ли вспоминают о православных бойцах, павших тогда в титанической борьбе? По сию пору, сетует Гермоген, не установлены «общая память» и «летние годины» православным русским воинам, пролившим кровь «на бранех» на Казанской земле.
Стоит уточнить: подобная традиция на Руси существовала. Например, в Димитриевскую субботу с XIV века поминались ратники, сложившие головы на поле Куликовом. Взятие Казани стоит в одном контексте с Куликовской битвой, да и масштаб событий вполне соотносим. Приравнивая убиенных под казанскими стенами к тем, кто погиб на Дону, Гермоген, по сути, требует для них большой, но заслуженной чести.
Далее он просит у Иова «учинить указ», в какой день «по тех православных благочестивых воеводах и воинах, пострадавших за Христа под Казанью и в пределах казанских в разные времена, в соборной церкви и по святым монастырем, тако ж соборне, пети по всем Божиим церквам во градах и селех Казанския митрополии, пети по них панихиды и обедни служити, чтобы… память сих летняя по вся годы была безпереводно».
Кроме того, святитель молит Иова о позволении вписать в синодики и петь «память вечную» трем мученикам и исповедникам, в разное время убитым магометанами за твердую приверженность к православной вере: святым чудотворцам Иоанну Новому, Стефану, Петру. А это ни много ни мало — просьба о канонизации! Обосновывая свое моление, Гермоген подробно излагает, какими подвигами украшен каждый из трех новых святых, чем заслужил он причисление к лику святых. Иными словами, создает своего рода малые жития{63}.
