Марианна Колосова - Вспомнить, нельзя забыть
…Со всеми офицерами у Анненкова были ровные отношения. Он всегда был в хорошем настроении, весел и остер на язык. Однако с командиром четвертой сотни подъесаулом В.И. Волковым эти отношения были сложными, а со стороны Волкова — почти враждебными…»
Я был поражен невероятному сплетению людских судеб!
Сын Алексея Грызова — Алексей Ачаир — стал поэтом, дочь Анатолия Баженова — Таисия — стала поэтессой, дочь Вячеслав Волкова — Мария — стала поэтессой. Сам командир полка, легендарный Петр Краснов — прославленный генерал и литератор. Литературный клуб какой-то…. А вот, по-моему, и возможная разгадка про Марианну Колосову. У есаула Алексея Рожнева было два ребенка — дочь и сын. Колос
— рожь. Марианна Колосова могла иметь девичью фамилию — Рожнева.
При поисках всевозможной информации о Марианне Колосовой я несколько раз ловил себя на том, что не так что-то сказал, не то написал и, в итоге, обижал людей, которые были готовы открыться больше, чем я рассчитывал, но из-за моей неловкости так ничего и не состоялось. Так, Михаил Юпп обещал выслать в мой адрес кое-что из литературного наследия Марианны Колосовой, но не выслал.
И, тем не менее, именно люди, с которыми я познакомился во время этих поисков, стали моим главным приобретением. Неоценимую помощь в поиске информации о Марианне Колосовой оказали: Андрей Сергеевич Забегалин — сотрудник газеты «Русская жизнь» из Сан-Франциско, Тамара Николаевна Малеевская — поэтесса из австралийского Брисбена, исследователи творчества русских харбинцев из Благовещенска Анна Анатольевна Забияко, Галина Владимировна Эфендиева, поэтесса Ирина Чайковская, проживающая в США, Надя Разжигаева — член редколлегии журнала «Русская Атлантида».
Должен выразить признательность жене Светлане, сделавшей все иллюстрации к этой книге. Еще выражаю искреннюю признательность сестре Марине, которая обнаружила письма Марианны Колосовой в Гуверовском архиве, а также оказала мне помощь в верстке этой книги, как впрочем и двух предыдущих.
…Я так проникся темой поисков Марианны Колосовой, что однажды мне приснился сон, как я оказался в Харбине в поисках Марианны Колосовой.
«После того как Красная армия в 1922 году с боями вступила во Владивосток, Харбин оказался переполнен людьми, бежавшими из последнего оплота белой гвардии в России: он превратился в нетронутый временем осколок Российской империи, где жизнь навечно застыла на уровне 1917 года. В соседнем СССР вовсю шли коллективизация, раскулачивание, показательные процессы и репрессии, а тем временем в Харбине, в универсальном магазине купца Чурина, даже зимой торговали свежей клубникой и развешивали икру из деревянных бочек, лучшие музыканты давали концерты в трех консерваториях, а на оперной сцене Харбина пели всемирно известные кумиры Мозжухин, Лемешев и Шаляпин.
2 сентября 1945 года одновременно стало также и точкой отсчета в почти мгновенном исчезновении с карты мира крупнейшего центра русской диаспоры за рубежом — города Харбин, когда-то возведенного на маньчжурских болотах по приказу императора Николая
ИИ. «Известия» опубликовали специальный репортаж из бывшего центра русской белой эмиграции в Китае, который в сентябре 1945-го населяли сотни тысяч людей, продолжавших считать себя подданными Российской империи. «Когда я 20 августа 1945 года попал в Харбин, у меня было впечатление, что я внезапно оказался в прошлом» — признавался советский комендант города генерал-майор Скворцов. «По улицам раскатывали бородатые извозчики в поддевках, пробегали стайки смешливых гимназисток, господа приподнимали котелки, здороваясь друг с другом, а попы в черных рясах степенно крестились на купола церквей».
Советская власть устроила большой прием в честь победы над Японией: разослали приглашения, собрали всю интеллигенцию города — профессоров, ученых, инженеров, музыкантов. Прямо с этого торжественного ужина их под конвоем отправили на вокзал, затолкали в теплушки и увезли. Никто не знает, куда ушел этот поезд — то ли в Сибирь, то ли к ближайшему яру. Во всяком случае, больше этих людей не видели».
…Нигде Колосовой не было, и вдруг мы столкнулись. Она была в легком платье, в шляпе, кареглазая. Я стал сбивчиво говорить ей, как долго я ее искал, как много мне нужно сказать ей, задать столько вопросов. Сказал, что ее помнят на Родине. Марианна смотрела и улыбалась. И тут же «убила» меня первыми своими словами:
— Ты чекист? Зачем ты меня ищешь?
Я что-то залепетал — нет, мол, я только хочу издать книгу с Вашими стихами, но нашел я их так мало, всего пятьдесят восемь.
Она снова улыбнулась.
— У меня тысячи стихотворений и большинство из них никогда не были опубликованы.
— Ну, вот давайте и опубликуем их сейчас. Вы нужны Родине, Ваши стихи такие пронзительные. Это будет бомба.
— Бомба? Как я устала от этого. Когда в России будет покой… Родина? А ты знаешь, где моя Родина? Где я родилась, провела детство? Никогда не был в Усть-Каменогорске, Джаркенте?
— Это теперь другая страна.
— Другая страна… А ты говоришь, Родина меня ждет.
— Не хотите встретиться с маленьким Георгием, сыном Вашей подруги Нюси Лариной?
— Где он живет, что делает?
— Георгий — протоиерей, настоятель церкви города Наяк, участвовал в объединении православной церкви в Отечестве и зарубежной православной церкви.
— Это добрая весть, лучшая за последние годы. Слава тебе, Господи! Ты услышал мою молитву.
— Возвращайся, не нужна я никому на этом свете. Прощай…»
Виктор Суманосов, краевед
P.S. Книга была отдана в верстку, но неожиданно пришло письмо от Амира Александровича Хисамутдинова.
«Дорогой Виктор! Еще раз решил просмотреть свои записи в отношении Марианны Колосовой. В Шанхае был зарегистрирован Покровский Александр Иванович. Родился 4 июня 1898, Тула. Юрист. …… Власти отметили, что у него есть «гражданская жена Р.И. Виноградова, она же Марианна Колосова». В это же время в Шанхае была зарегистрирована только одна — Римма Ивановна Виноградова. Родилась 14 июня 1903 г., в Бийске Алтайского края, учительница, не замужем, жила 697/10 Авеню Жоффра. Поэтому я и решил, что эта и есть Колосова. Плохонький портрет, кажется, у меня есть.
С уважением, Ваш Амир»
Кроме того, в Сан-Франциско было найдено еще одно письмо к Георгию Ларину некоего «Мирянина», из которого стал известен псевдоним Марианны Колосовой в Братстве Русской Правды.
СОВЕРШЕННО ЛИЧНО
«Дорогой и Родной Друг.
18 сентября 1959 года
Верю, что Вы не забыли знаменования нашего Братства, когда-то, объединение 120/114, общения, которое я всегда вспоминаю с сердечной благодарной думой о Вас. Долго Вас разыскивал, и с большим, волнением выяснил, наконец, что Вы в Австралии, и Ваш адрес. Изображение слева напомнит Вам многое, чему мы вместе служим и что, конечно, осталось для нас бесконечно дорогим и незабвенным. По мере сил продолжаю действовать как и где возможно, Господь дает силы. Отдельным пакетом посылаю Вам, Родной, 11 экземпляров моих сборников стихотворений, из них последний серенький, с надписью примите на память сердечную от преданного Вам автора, а 10 белых, душевно прошу Вас распространить среди Ваших друзей и знакомых, по курсу 1 американский доллар за экземпляр. Простите, что посылаю без предварительного запроса, но уж очень большая даль нас разъединяет, а кроме того, я, зная Вас, верю в Ваш отклик. Полученную по распространении сумму(10 долл.) позвольте просить Вас, дорогой Друг, направить непосредственно Владыке Архиепископу Иоанну, в Версаль (адрес при сем прилагаю), с пометкой, что это для вспомоществования Корпусу Имени Императора Николая 2. Владыко духовно опекает этот Корпус, Вы его, конечно, знали по Шанхаю. Заранее всем сердцем благодарю Вас за это дружеское содействие. Здесь Вы найдете листок со строками незабвенного П.Н.К. о моих стихах. Буду Вам очень признателен за Вашу личную оценку сборника. Родной мой, Вы найдете здесь также 2 листа с посвящением лицу означенному в заголовке. Прошу Вас считать, как строжайшую тайну, авторство этого посвящения, а также из какой страны оно получено. Это совершенно необходимо для пользы дела. Вверяю это лишь Вам. Можно говорить, что получены посвящения из Франции. На днях направлю партию их Владыке Иоанну, который не знает, кто автор; отправлено ему будет во Франции, на месте. Таким же способом будет направлено и Владыке Анастасию. Посвящение это начато было в 1954 году… и лишь недавно закончено…. Это ответственная вещь и писалась она кровью сердца. Бывало, казалось, что вот все в порядке, но снова терзания и муки созидания; выбрасывались строфы за строфами, заменялись и пополнялись другими. И вот недавно почувствовалось, что сказано то, должно было быть сказано. Я буду очень, очень Вам благодарен за Вашу оценку этой вещи. Ваша оценка мне будет очень дорога. Отзывы о посвящении превзошли мои ожидания. Еще до издания его получил такие строки от одного незаурядного человека: «Прекрасно, очень сильно, лучше и быть не может!» Это стихотворение, если его прочтут многие (вот бы его в Россию), лучше сотен и сотен статей». Одновременно с сим посылаю Вам пакет с 25 листами посвящения, с просьбой использовать по своему усмотрению наиболее плодотворно. В Австралию я больше никому посылать этих листов не предполагаю, а хотел бы, буде понадобиться, действовать листами лишь через Вас. Мне кажется, что следовало бы из посылаемых 25 листов, направить, прежде всего, Правящему Епископу, с которым, Вы, Конечно, находитесь в общении. Затем, не разослать ли по Австралийским приходам. Если понадобятся еще экземпляры посвящений, уведомьте меня, Родной, письмом по авиону, и я немедленно вышлю Вам указанное количество. Было бы очень полезно направить листы красным попам, клевретам того, кому лист посвящен. Вам же, Родной Друг, будет виднее, как в каждом отдельном случае поступить. Об одном прошу еще раз: о полной тайне от кого бы то ни было об авторстве и стране, откуда получено. Очень было ценно получить от Вас сведения о том, где и как эти листы действуют. Очень, очень хотелось бы, чтобы эта вещь появилась в печати в одном или даже разных журналах в Вашей стране и где возможно. Кажется, высказал главные пожелания, касающиеся посылаемых листов.
