Робин Брюс Локкарт - Сидней Рейли: шпион-легенда XX века
После неудачи с торговлей пилюлями Рейли перепробовал много дел, пока в его жизни не появилась новая страсть, модная для того времени, – авиация. Он точно так же предался мечте об аэроплане, как когда-то о благодарности правительства Британии за персидскую миссию. Бывая в Париже по делам кое-как работающей «Розенблюм & Лонг», Рейли обязательно находил несколько часов для того, чтобы побродить вокруг ангаров Фармана, Блерио и других пионеров аэронавтики.
В 1910 году, когда «пилюльные» дела все-таки наладились, Рейли, не ставя перед собой никакой конкретной цели, но чувствуя, что что-то в его жизни должно измениться, посетил Франкфурт, где проходила международная авиационная выставка. Впервые воочию увидев пилотов, или, как говорили тогда на новом жаргоне, аэроменов, выполнявших фигуры высшего пилотажа, он забыл обо всем на свете. Эти небожители запросто беседовали с их поклонником Рейли, обладавшим природным даром приобретать себе новых друзей и так убежденно рассказывавшим о своих грандиозных планах организации международных выставок во всех европейских столицах. Для Рейли эти люди были новыми богами, уступавшими разве что Наполеону, его кумиру с молодых лет.
Может быть, только один из этих «богов» был Рейли не вполне по вкусу. Некто Джонс Вельсман, пилот, казался ему законченным шутом. Несмотря на заверения о своем блестящем выступлении, Вельсман умудрился в первый же день франкфуртской выставки разбить аэроплан при посадке. Оставшись без машины, он слонялся между ангарами, отпускал глупые шутки и помогал механикам возиться с двигателями.
На пятый день выставки произошла трагедия. У немецкого аэроплана отказал мотор, и, войдя в крутой штопор, самолет рухнул на землю. Вместе со всеми остальными, включая пилотов и механиков, Рейли кинулся к месту катастрофы. Пилот погиб, аэроплан превратился в груду развалин. Вельсман, который был первым, кто разбил самолет на выставке, суетился больше других. Он сразу же начал давать указания всем механикам, как быстрее демонтировать искалеченную технику и убрать ее с летного поля. Вскоре доставили инструменты, и куски бывшего аэроплана отправились в ангар. Джонс Вельсман, сконцентрировавший все внимание на двигателе, попросил Рейли ему помочь. Как только двигатель был освобожден от железных обломков и кусков порванной ткани, механики сразу же погрузили его на автокар. Рейли заметил, что Вельсман по какой-то причине сразу же прикрыл снятый мотор обломками хвоста аэроплана. Повернувшись к Сиднею, он еще раз попросил помочь ему с разгрузкой в ангаре, пояснив, что займет это не больше пяти минут. Почему-то он говорил вполголоса, а привычную дурашливость как рукой сняло. Рейли показалось, что в его тоне появились командные требовательные нотки.
Пока они пересекали летное поле, пилот пояснил, что хотел бы заменить на разбитом моторе магнето, вот и попросил Рейли о помощи. Вопросы казались лишними – интуиция никогда не подводила Сиднея: что-то здесь не так.
Работа по замене заняла считанные минуты. Когда двигатель снова появился в ангаре погибшего летчика, никто ничего не заметил. Дело в том, что немецкий пилот до полета имел неосторожность похвастаться перед Вельсманом магнето новой конструкции, установленном на двигателе его аэроплана. Действительно, германская армия постоянно использовала в вооружении новые передовые технологии. Покойный летчик был абсолютно прав, магнето оказалось технической новинкой, что было установлено благодаря действиям Вельсмана.
* * *Рейли удивило не столько поведение Вельсмана, сколько то, что он знает о нем самом практически все. Джонс, если, конечно, он был Джонсом, служил инженером в Королевском военном флоте, однако в течение некоторого времени работал и на СИС.
Во Франкфурте Рейли и Джонс очень много беседовали о грандиозных перспективах, которые открывает эра авиации, а также о правдоподобии слухов о войне с Германией. Прикладывая громадные усилия по улучшению военного флота, немцы явно рассчитывали на борьбу с морской державой. В любом случае Рейли испытывал удовлетворение от мысли, что, если и разразится война, Россия и Англия наверняка станут союзниками.
Именно Джонс Вельсман оказался человеком, который снова предложил Рейли работать на разведку. Уж он-то знал наверняка, что СИ примут «блудного» агента с распростертыми объятиями!
* * *Итак, Рейли снова попал в СИС. Его ждало новое назначение в Россию. На этот раз СИ давали агенту полную свободу действий. Даже посол Великобритании не подозревал о его миссии. СИ, как обычно, жаловались на недостаток фондов, а Рейли был слишком горд, чтобы принять мизерное жалованье. Вместо того чтобы дожидаться финансовой поддержки, он снял «плавающие» на его банковском счете 600 фунтов и заявил, что все остальное заработает сам, найдя себе приличное место в Санкт-Петербурге. Миссия Рейли не вписывалась в рамки классического шпионажа. Ему предписывался сбор сведений из русских источников, касающихся военных приготовлений германской армии и флота. Вероятность войны с немцами росла с каждым днем, и любая дополнительная информация о силе и намерениях Германии могла быть крайне ценной.
Рейли приехал в Санкт-Петербург, не имея никаких твердых идей, за исключением организации международной авиавыставки, на которую обязательно следовало пригласить немцев. С одной стороны, подобное мероприятие быстро принесло бы ему популярность и известность в обществе, с другой – у него была бы возможность контактировать с немецкими авиаторами, большая часть которых в той или иной степени имела связи в военных кругах.
В первый день после приезда Рейли спустился по Морской улице в ресторан «Кюба», в свое время упомянутый самим Пушкиным. Кухня этого заведения в то время считалась самой изысканной в Европе. Те немногие, средства которых позволяли бывать в таких местах, заявляли, что более вкусных блюд они не пробовали нигде: ни в России, ни за ее пределами. Обставленный в изысканном французском стиле, с обитыми дорогими тканями креслами для каждого посетителя, с шеф-поваром, выписанным из Франции, и официантами-татарами, ресторан по праву считался верхом роскоши.
Рейли пришел сюда, чтобы встретиться со своим старым другом еще по Порт-Артуру Борисом Сувориным, сыном владельца одной из главнейших российских газет «Новое время» А.А. Суворина. Сам Борис считался известным журналистом. Его популярность подпитывалась скандальной женитьбой на цыганской певице Варе Паниной. Суворин слыл убежденным англофилом. За столом он был не один. Человека, с аппетитом поглощавшего многочисленные закуски, звали Александр Иванович Грамматиков. Суворин же, на правах друга, называл его просто Саша. В Санкт-Петербурге Грамматиков был модным адвокатом в пике славы. Его предки, знатные греки по происхождению, попали из Турции в Крым по приглашению Екатерины Великой, после того как в XVIII веке этот полуостров стал одной из областей России. Поскольку крымские татары долгое время жили под турецким подданством, в Крыму царило исламское вероисповедание. Озабоченная Екатерина делала все возможное, чтобы там проживало как можно больше христиан. Среди этих христиан и оказались предки уважаемого адвоката.
