Владимир Осин - Дворцовые интриги и политические авантюры. Записки Марии Клейнмихель
Царь прислушивался к предложениям Е. В. Богдановича, читал его письма, но тем не менее принимал самостоятельные решения, которые лишь иногда могли совпадать с мнением генерала. Так, несмотря на его настойчивые просьбы удалить Г. Е. Распутина из Петербурга, Николай II этого не сделал. Интриги Е. В. Богдановича против А. В. Кривошеина, а также желание генерала в 1914 г. видеть в качестве председателя Совета министров И. Г. Щегловитова не привели к практическим результатам.
Салон графини С. С. Игнатьевой сформировался в кружке ее мужа, товарища министра внутренних дел, члена Государственного совета графа А. П. Игнатьева, еще в конце XIX в. Император часто принимал у себя графа; так, за период с января 1902 по 1906 г. он был принят Николаем II не менее 12 раз. Встречи были продолжительными по времени и могли продолжаться целый час. После трагической гибели А. П. Игнатьева — 9 декабря 1906 г. он был убит в Твери членом террористической организации — салон возглавила его вдова, С. С. Игнатьева. Постепенно из сугубо политического салон превратился в религиозно-политический. На вечера к графине приглашались в первую очередь священнослужители, а также юродивые, «старцы», среди которых, в частности, был Г. Е. Распутин. Салон также посещали епископы Алексий, Андрей, Гавриил, Евлогий, Никодим, Серафим, Гермоген, архимандрит Ювеналий, протоиерей Иоанн Восторгов, приват-доцент Б. В. Никольский, публицисты Л. А. Тихомиров, В. М. Скворцов. Общее количество участников составляло несколько десятков человек и было значительно меньшим, чем у В. П. Мещерского и Е. В. Богдановича. Его политическая роль вопреки утвердившимся в годы Первой мировой войны слухам, активно распространявшимся «общественным мнением» и либеральной прессой, была ничтожной.
М. Э. Клейнмихель организовала собственный политический салон, который действовал с начала XX в. по 1917 г. Сама же графиня в своих мемуарах всячески отрицала, что ее салон был политическим. Этому она посвятила целую главу. На ее приемах собирались, по ее словам, гости, послы, министры. «Они считали, — пишет она, — эти чисто светские приемы политическими. Летом совершалось много поездок на острова. Многие на обратном пути заезжали ко мне на чашку чая и на партию бриджа. Призываю в свидетели всех бывавших у меня государственных деятелей — я уверена, что они при чтении этих строк вспомнят, что они у меня чрезвычайно редко слышали разговоры на политические темы. Во всяком случае, они могут засвидетельствовать, что я никогда не старалась повлиять на кого-либо, навязывать ему мое мнение, разузнавать о ком-либо».
Салон графини Клейнмихель одновременно посещали десятки гостей, среди которых преобладали министры, русские и зарубежные дипломаты А. П. Извольский, Н. П. Игнатьев, П. А. Черевин, Э. Скавениус, М. Ф. Шиллинг, Р. Карлотти и др. Многие из них были здесь «завсегдатаями». Графиня принимала их у себя в особняке на Каменном острове. Посетители ее салона активно обсуждали проблемы внешней политики Российской империи. Так, из поденной записи Министерства иностранных дел известно, что 3 (16) июля 1914 г. посетители салона графини обсуждали вопрос о возможном посягательстве Австро-Венгрии на целостность Сербии. Этот любопытный документ заслуживает, чтобы его процитировать.
«На вечере у графини Клейнмихель итальянский посол спросил барона Шиллинга, как отнесется Россия к выступлению Австрии, если бы последняя решилась предпринять что-нибудь против Сербии. Барон Шиллинг не колеблясь ответил, что Россия не потерпит посягательства со стороны Австрии на целостность и независимость Сербии. Маркиз Карлотти заметил, что если действительно таково твердое решение России, было бы полезно об этом недвусмысленно заявить в Вене, так как, по его впечатлению, Австрия способна сделать в отношении Сербии непоправимый шаг в расчете на то, что Россия хотя и будет возражать на словах, все же не решится силой оградить Сербию от посягательств Австро-Венгрии. Между тем, если бы в Вене отдали себе отчет в неизбежности столкновения с Россией, там, по всем вероятиям, призадумались бы над последствиями решительной противосербской политики.
Барон Шиллинг сказал послу, что может самым решительным образом подтвердить ему только что им сказанное о твердом намерении России не допустить ослабления или унижения Сербии, а потому, если настроение в Вене действительно таково, каким посол его только что описал, то барону Шиллингу кажется, что было бы долгом прежде всего союзниц Австро-Венгрии предупредить ее об опасности, к которой ведет ее политика, ввиду несомненной решимости России встать на защиту Сербии.
Посол обещал телеграфировать в этом смысле в Рим и попросить итальянское правительство обратить на вышесказанное внимание венского кабинета, но заметил, что, по его мнению, в Вене произвело бы большее впечатление подобное заявление со стороны самой России, нежели со стороны союзной Италии.
Барон Шиллинг сказал послу, что, напротив того, если с таким заявлением в Вене выступит Россия, это может быть сочтено ультиматумом обострить положение, тогда как настойчивый совет, преподанный Италией и Германией, т. е. союзницами, был бы, конечно, более приемлем для Австро-Венгрии».
Кроме того, на вечерах у М. Э. Клейнмихель часто собирались и представители петербургской богемы. Многие известные литераторы начала века побывали здесь. В великолепном особняке графини М. Э. Клейнмихель С. Есенин читал на одном из вечеров свои стихи на Сергиевской улице (ныне дом № 33).
Впоследствии, после Февральской революции, эти званые вечера, завтраки и ужины в особняке графини были ей вменены в обвинение в связях с иностранными спецслужбами, «врагами России» внутри страны. Однако документы Чрезвычайной следственной комиссии Временного правительства не подтверждают факт якобы имевшей место шпионской деятельности графини в пользу Германии. Известно, что М. Э. Клейнмихель контактировала с императором, который 30 ноября 1916 г. отправил ей письмо из Ставки, однако текст документа не найден, так что о характере взаимоотношений графини и Николая II ничего определенного сказать нельзя. Судя по мемуарам М. Э. Клейнмихель, политическое влияние ее салона, носившего германофильскую направленность, сводилось к нулю.
Большую часть своих воспоминаний графиня посвятила времени правления Николая II. Это была эпоха величайших противоречий. С одной стороны, небывалый экономический подъем России вывел ее в пятерку наиболее развитых мировых держав. Менее чем за четверть века население России увеличилось на 62 млн человек. Быстрыми темпами росла промышленность. За 1885–1913 гг. ее продукция выросла в пять раз, превысив темпы промышленного роста наиболее развитых стран мира. Была построена Великая Сибирская магистраль, и кроме того, ежегодно строилось 2 тыс. км железных дорог. Народный доход России, по самым преуменьшенным расчетам, вырос с 8 млрд руб. в 1894 г. до 22–24 млрд в 1914 г., т. е. почти втрое. Среднедушевой доход удвоился. Особенно высокими темпами росли доходы рабочих в промышленности: за четверть века не менее чем в три раза. Общие расходы на долю народного образования и культуры выросли в восемь раз, более чем в два раза опережая затраты на образование во Франции и в полтора раза — в Англии.
