Николай Егоров - Каменный Пояс, 1980
Он, этот плацдарм, для противника оказался «крепким орешком». Но и для нас он был не «зоной отдыха». Смертельный поединок между советскими и вражескими войсками на подступах к реке Висла, в ходе ее форсирования, а потом на западном берегу длился более двух месяцев.
И тогда-то закончилась моя боевая жизнь на войне.
В боях под местечком Сташув я был тяжело ранен и навсегда выбыл из строя.
Это было вдвойне, втройне обидно, когда наши танкисты, вместе с другими родами войск, вышли на прямую, хотя и очень тяжелую, дорогу — дорогу на Берлин. Впереди — завершающие сражения с врагом, война вступала в свой последний этап.
А я оказался на госпитальной койке. Там и Победе порадовался. Но еще не один месяц шла борьба за жизнь, прежде чем смог я вернуться к семье, к труду. Пришел солдат с фронта…
Парторг завода, секретарь райкома партии, председатель райисполкома, заведующий отделом в исполкоме областного Совета — на разных постах довелось работать. К военным наградам прибавились медали «За трудовую доблесть», «За освоение целинных и залежных земель». А в 1973-м вышел на пенсию. «Персональный пенсионер республиканского значения…» Только больше этого звания горжусь я своей общественной работой в Комитете защиты мира.
Что для нас, фронтовиков, дороже, чем отстаивать, крепить мир!
…Часто приходится мне встречаться с молодежью, с совсем юными нашими гражданами. Жадно слушают они рассказы о пережитом. А я думаю об одном: пусть всегда на земле советской, на всей планете мир будет. Мир прочный, мир выстраданный.
Михаил Клипиницер
СТИХИ
ТРАНШЕЯ
Каждый день наяву и во сне
С незажившею этою раной
Я по-прежнему там, на войне,
И иду по траншее песчаной.
По ее затененным ходам
С прелым запахом снега и глины,
Узнаю земляков по следам,
Вижу к стенкам припавшие спины.
Сквозь едучий махорочный дым
Жадно глядя на солнце слепое,
Возле ниши с солдатом стоим
И ловлю его слово скупое.
Что успею — в блокнот запишу,
Но запомнить стараюсь побольше,
На озябшие руки дышу
И гляжу на отбитую рощу.
Там теперь соловьи по весне
Все звончее поют, веселее.
Сколько лет миновало. А мне
С каждым годом траншея виднее.
У МОГИЛЫ КОМДИВА
Рождается песня о жизни короткой,
Та песня ходила в солдатской пилотке,
Ее колыхали июльские травы,
Она унеслась на волнах Даугавы.
Она замолчала на полуслове
От пули,
от боли,
от хлынувшей крови,
Внезапно споткнулась, упала без стона,
Она замолчала — склонились знамена.
Минута молчанья. Казалось, мы слышали
Слова, на губах у комдива застывшие.
Людмила Коростина
ЗОВУТ БАРАБАНЫ
Главы из поэмы
Школа взбудоражена:
Готовится к линейке,
Вымыта, наглажена.
Прибраны скамейки,
И по залу гулкому
Носятся дежурные:
— Этот мягкий стул кому?
— Астры где, пурпурные?
Стул — для гостя званого,
И цветы садовые.
…Я вас вижу заново,
Сорванцы бедовые.
Хорошо, что сытые,
Хорошо, что чистые,
Но, как было исстари —
Все коленки сбитые.
И стоять в молчании
Вам в строю не хочется:
Кто — зевнет нечаянно,
Кто-то расхохочется.
А девчонки чинно
Стоят, как балерины:
Вот грянет гром оркестра
И всех сорвет их с места.
Но, в каре построены,
Ждут ребята воина
(Вожатая сказала —
Возможно, генерала).
…Как будто ветер тронул зал:
— Сейчас приедет генерал!..
Был бойцом стрелковой роты
Наш земляк, Иван Скворцов,
И среди своей пехоты —
Молодец из молодцов.
Командир его заметил —
Есть у парня сметка.
И однажды, на рассвете,
Дал приказ: «В разведку!»
Объяснил бойцу задачу.
Действуй, Ваня, смело,
Чтоб во всем была удача,
Пуля не задела!
В минном поле коридоры
Ночью сделали саперы,
А к рассвету лег туман:
— Не приказ ли богу дан?
Улыбнулся Ваня шутке,
Приложился к самокрутке
И, плотней надвинув каску,
Заскользил, как на салазках.
Что там движется в тумане?
Едет фриц верхом на Ване,
Едет, связанный надежно —
В плен врага везти так можно!
А Скворцов поклажу сбросил,
И, с лица теряя краску,
Командира тихо просит:
— Мне бы… сделать… перевязку.
Как давно все это было…
Говорят, что было — сплыло.
Нет, забыть нельзя Победу!
Нет, простить нельзя потери!
Вот стоит он добрым дедом,
У высокой школьной двери.
Что сказать им, пострелятам?
И наград не так уж много…
В сорок первом — сорок пятом
Не о том была тревога.
— Ой, Иван Петрович, здрасьте!
Вы пришли, какое счастье!
По рядам — шумок хороший,
По рядам — хлопки в ладоши,
И над морем детских лиц
Руки — стая белых птиц.
Бьют барабаны,
Бьют барабаны,
Все для него —
Одного ветерана.
Школьное знамя
Струится багряно —
Все для него,
Одного ветерана.
Шел он по долгим военным дорогам,
Подпись оставил на стенах рейхстага,
Но отчего так потерян, растроган —
Даже глаза наливаются влагой.
Что заставляет теперь умиляться —
К ранам своим запоздалая жалость?
Ведь не награды во сне ему снятся:
Где ты, пехота?
В полях и осталась.
Общую славу твою не приму —
Мне не по силам она одному.
Где ты, пехота,
Мальчишечья рота?..
Как рассказать обо всех и о каждом,
Чтобы ребят не томила зевота,
Чтобы послушать приспела охота,
Чтоб вспоминали потом не однажды?
Он стоит на сцене,
Видит лица смутно,
Сделались коленки
Ватными как будто.
Выручил смуглый мальчонка —
Галстук надел на Скворцова,
Теплой, шершавой ручонкой
Узел расправил пунцовый.
Флага родного частица —
Трех революций наследство…
Шло в зауральной станице
Сына бедняцкого детство.
Вот он, босой и лохматый,
Сунув картошину в рот,
Быстро выходит из хаты,
Кнут свой пастуший берет.
Ветер печалится тонко,
Трогает ветви куста.
Бродят понуро буренки —
Степь на предзимье пуста.
Смотрит он вверх оробело:
Хлопья все гуще летят.
Снегом осыпаны белым
Смирно коровы стоят…
Грянуло время открытий,
Школьная, светлая рань.
В ногу, ребята, идите!
Ваня, сильней барабань!
Кто там уставился косо —
Галстуки режут глаза?
Дети уходят без спроса,
Их не пугает гроза!
Поп гривастый справил требу,
Начал проповедь читать,
Чтоб побольше спрятать хлеба,
Новой власти не давать.
Во саду ли, в огороде
Яму роет богатей.
Но не зря твердят в народе —
Хуже нет таких затей:
Сковырнешься в яму —
То-то будет сраму!
Видел Ваня сквозь плетень,
Как наводят тень на день,
И — туда без проволочек:
— Хлеб гноить? Отдай рабочим!
Ваня, отважный воитель,
Чуть не скончался от ран…
— В ногу, ребята, идите! —
Звал боевой барабан.
Он стоит на сцене,
Виден всем ребятам.
И с портрета Ленин
Смотрит на солдата.
— Начинаем, дети,
Поиск ветеранов! —
Зал ему ответил
Дробью барабанов.
Сжатой до предела
Речь была Скворцова:
Поначалу дело,
А потом уж слово.
ДЕНЬ СЕГОДНЯШНИЙ
