Петр Хохлов - Над тремя морями
Зорко всматриваясь в конвой, мы твердо определили, что идущие к Риге крупные, сильно охраняемые транспорты перебрасывают морским путем по меньшей мере танковую дивизию. Вот это - цель!
С флагмана подана команда: "Построение в колонну звеньев. Высота 2000 метров. Заход на боевой курс со стороны берега".
Я вглядываюсь в берег. Короткая волна перемывает золотистый песок. Поверхность залива в лучах восходящего солнца все время меняет оттенки: водная гладь то серая, то голубоватая, то серебристая.
Вновь переношу взгляд на конвой. В центре третьей параллельной колонны бросается в глаза особенно крупный транспорт. Водоизмещение не менее 10-12 тысяч тонн. В отличие от других верхняя его палуба отливает красным цветом, что особенно выделяет его на водной поверхности. И очень уж много всего на палубе. Видны танки - незачехленные, ничем не прикрытые. И беготня на палубе людей, вероятно поднятых по боевой тревоге.
Вот, думаю, главная цель во всем конвое. Федоров соглашается. Ведомым экипажам передается указание:
"Сбрасывание бомб производить по сигналам ведущих в звеньях. B первом заходе бросать по одной бомбе с самолета. Главная цель - транспорт с красной палубой".
Первый заход ко всеобщему нашему огорчению не дал желаемых результатов. Лишь одна из двенадцати сброшенных бомб взорвалась рядом с транспортом, остальные прошли с перелетом в 30-40 метров. И все-таки транспорт получил повреждение, потерял ход, стал откатываться влево, а затем застыл на месте. К нему подошли почти вплотную два других транспорта из этой же колонны. Ну что ж, цель увеличилась в своих размерах. Это хорошо.
Повторный заход. И четыре бомбы из сброшенных двадцати четырех точно попадают в цель. Особенно метким оказалось звено, ведомое капитаном В. А. Гречишниковым (штурман - старший лейтенант А. И. Власов). В транспорт-гигант с красной палубой угодили три бомбы ФАБ-500, и от страшной силы взрыва он переломился. Вверх поднялись корма, носовая часть, и все это скрылось под водой. На корме второго транспорта разразился пожар. Высоко вверх поднялся столб черного дыма. Транспорт медленно, с большим правым креном стал погружаться в воду.
Стрелок-радист флагманского самолета старшина Казунов удачно сфотографировал гибель двух фашистских транспортов. И, как скоро увидит читатель, его снимки очень пригодились нам.
Третьего захода не могло быть - весь наш боезапас был израсходован. По радио мы донесли в штаб полка и авиабригады, что обнаружили конвой в Рижском заливе, о его составе, скорости хода, направлении движения. Сообщили также о нашем бомбоударе и его результатах - о потоплении двух транспортов.
На обратном пути в районе города Пярну мы встретили эскадрилью торпедоносцев нашего же полка. Она шла на тот же конвой. Покачав плоскостями своих самолетов, мы пожелали нашим боевым друзьям удачи и успеха.
Вслед за торпедоносцами с небольшим интервалом тем же маршрутом летело несколько групп бомбардировочной авиации флота. Им предстояло довершить разгром вражеского конвоя, что и произошло уже в устье реки Западная Двина.
Приземлились на родном аэродроме, едва живые от усталости. Одолевал сон. Слипались глаза. Ведь более полусуток провели в воздухе в обстановке крайнего напряжения. Но тут же флагманский экипаж получает приказ: "Срочно вылететь в Таллин, к командующему КБФ".
Командующий флотом, объяснил мне и капитану Федорову командир полка, требует вашего личного доклада о поисках конвоя противника и о боевых действиях против него.
Приказ есть приказ. Наспех позавтракав, Федоров и я на самолете ПО-2 летим в Таллин. Пролетая аэродром Котлы, невольно обращаем внимание на очаги пожаров на местах приангарных помещений, на большое количество воронок от взрывов бомб на летном поле.
По всему видно, аэродром только что подвергся бомбардировке. А ведь на нем базировались бомбардировочные полки нашей 8-й авиабригады. Видно, счастье сопутствовало им. Мы их видели летящими в Рижский залив на бомбежку фашистского конвоя. И в это самое время на их аэродром нагрянула немецкая авиация. Произошло неожиданное несовпадение: в то время, как наши бомбардировщики добивали немецкий конвой, гитлеровские самолеты штурмовали их пустующий аэродром.
Мы с Федоровым не спали вторые сутки. Усталость все сильнее одолевала нас. Руки не слушались, а надо было твердо держать штурвал, рычаги управления. Глаза слезились под бьющими лучами солнца. Шутка ли сказать самолет в воздухе.
Пришлось нам - летчику и штурману - вести самолет поочередно: десять минут он, десять минут я. Один из нас в это время управлял, другой - спал. Но были моменты, когда мы засыпали оба одновременно и вдруг вздрагивали от резкого свиста самолета, стремительно несущегося к земле, едва успевали выровнять машину, готовую врезаться в землю.
Сейчас вспоминаешь об этом как о чем-то неправдоподобном. А все обстояло именно так. Этот полет мог кончиться для нас трагично. Ведь опоздай мы на миг открыть глаза - и конец. А кроме того, любой вражеский истребитель, окажись он поблизости, без труда мог сбить нас.
Наконец мы на таллинском аэродроме. Нас быстро доставляют в штаб флота. И вот встреча с командующим.
Адмирал В. Ф. Трибуц принял нас с подчеркнутой суровостью на лице.
- Доложите, почему вы ночью не обнаружили такой крупный конвой?
Все наши объяснения о непроглядной темноте ночи, о том, что визуально ничего нельзя было обнаружить и ь первом и во втором вылете, он не желал принимать во внимание.
- Вы персонально, как руководители, как ведущий экипаж, виновны в проходе конвоя в Рижский залив, и за это вас полагается судить.
Я вновь стал доказывать, что ни нашей эскадрилье, ни двум ранее посланным разведэкипажам ночью невозможно было что-либо разглядеть на море. А с рассветом мы сразу же отыскали конвой и отбомбили его. По радио донесли во все штабы о местонахождении конвоя, о потопленных нашими экипажами двух транспортах. При этом я вынул из кармана свернутую трубочкой фотографию, запечатлевшую момент гибели двух немецких транспортов. (Старшина Казунов сумел быстро проявить свою пленку и перед самым нашим отлетом в Таллин сунул мне в руки сырой отпечаток.)
- А это что у вас? - заинтересовался адмирал Трибуц свернутым в трубку листом, который я держал в руках.
Я развернул снимок и, вручая его командующему флотом, сказал:
- Это заснятые с нашего самолета уничтоженные транспорты противника. Схвачен на пленку самый момент их гибели.
Разглаживая фотографию и всматриваясь в ее четкое изображение, адмирал спросил:
- Так что, это снимок сегодняшнего удара?
- Так точно! - ответил Федоров.
