Артём Сергеев - Как жил, работал и воспитывал детей И. В. Сталин. Свидетельства очевидца
А. С.: Конечно, была хорошо отлажена связь с аппаратом, с людьми, обслуживающими дачу. Допустим, из комнаты, где находился Сталин, с комнатами, где находятся люди, была постоянная связь по, так называемому, домофону. Это телефон из комнаты в комнату: индукторный аппарат, нужно провернуть его ручку, чтобы соединиться с нужным тебе человеком.
На даче находился комендант. Когда-то был Михаил Максимович. Затем комендантом стал Сергей Александрович Ефимов, который раньше был комендантом в Зубалово, а затем стал и в Волынском. Комендант организовывал всю жизнь на даче: службы, систему связи внутри дачи, чтобы она была всегда скоммутирована с нужными пунктами.
Были люди, готовящие пищу. Надежда Сергеевна всегда работала, у нее не было времени на ведение большого домашнего хозяйства: она работала в секретариате Ленина, затем в редакциях газет, училась в Промышленной Академии.
Поэтому семья и при её жизни нуждалась в помощнике на кухне.
У дачи есть территория, которой должен заниматься кто-то: садовник, дворник. Они тоже были.
И охрана. Её было о-очень мало до гибели Кирова, вплоть до того, что днем дачная калитка в лес была открыта. Около ворот не было никакой охраны, они не запирались на замок.
Елена Юрьевна Сергеева, жена Артёма Фёдоровича, включается в разговор:
— У нас в больнице работала медсестра (Елена Юрьевна — нейрохирург. — Е.Г.). И мы как- то разговорились с ней на ночном дежурстве. Оказалось, что её отец был директором совхоза, вблизи которого находилась дача. Эта медсестра, ровесница Светланы Аллилуевой, дружила с ней и ходила к ней на дачу. Она рассказывала, как открывала незапертую калитку, проходила на территорию, звала Светлану. Они либо отправлялись куда-то, либо играли на территории, либо шли в дом. Никто не останавливал, не спрашивал ни о чём. Не раз она и Сталина видела либо в доме, либо во дворе. Он здоровался с ней.
А. С.: Да. А после смерти Кирова охрана была усилена. Ворота и калитку стали запирать и открывать для прохода или проезда конкретного человека или транспорта. Со временем появилось наружное и внутренне наблюдение. Но все это появилось не сразу, а постепенно, одно за другим, по мере необходимости, по мере осложнения обстановки. Точной численности охраны я не назову, но была она весьма невелика. Была постоянная дачная охрана — очень малочисленная. Собственно, следящая только, чтобы на территории не оказалось посторонних. И если ранее не было сопровождающей машины при поездках, то года с 1932-го появилась сопровождающая маленькая машина, где находилось три-четыре человека, ехала она позади автомобиля Сталина. А ранее Сталин ездил на одной машине без сопровождения. Причем и на открытой тоже ездил. Машина Сталина была шестиместная: два человека впереди, сзади два места и откидывающиеся два стульчика. Я помню хорошо, что Сталин обычно сидел на правом откидывающемся стульчике, Надежда Сергеевна сидела сзади на сиденье. С ним в машине ездил начальник охраны Николай Сидорович Власик или его заместитель, они сидели справа от водителя. Машиной сопровождения Сталина был четырехместный «форд»-восьмерка.
Со временем охрану усилили. Начальник охраны, Николай Сидорович Власик, со своей работой, полагаю, справлялся успешно. Отбор в охрану был индивидуальным, людей подбирали преданных, надежных, весьма спортивных, с высокой боевой квалификацией. Водители были, как правило, спортсменами-гонщиками, готовыми к вождению в разных условиях. Люди, сопровождавшие машину, обладали хорошим зрением, реакцией, боевыми навыками. Охране, пусть и очень не часто, приходилось применять свои умения. Точных фактов я не приведу, но и сам догадывался по некоторым признакам, и Василий мне говорил, что такие случаи имели место. Но не уточнял.
У Сталина на даче обязательно был письменный стол, на нем аккуратно разложены необходимые для работы документы, одна-две нужные книги, очень хорошего качества канцелярские принадлежности: ручка, чернильный прибор, часы настольные, скрепочки разноцветные (у меня до сих пор их несколько сохранилось), хорошо заточенные карандаши, обязательно красного и синего цвета, концессионной фабрики «Хаммер», которая работала в России, потом она стала называться «Сакко и Ванцетти». И удивительная аккуратность на столе! Все лежало на своих местах. Эта школа, если можно так сказать, аккуратности и правильной организации рабочего места передалась Василию. Он меня в этом отношении тоже обучал: как что нужно раскладывать, чтобы помогало в работе. Беспорядка на столе вне работы не терпелось. Кажущийся беспорядок мог быть во время работы, а по её окончании все раскладывалось по своим местам.
Е. Г.: Во время работы на даче были у него какие-то привычки? Чай, может, пил?
А. С.: Он пил «Боржоми». У него стояла бутылка с «Боржоми», стакан. Он открывал и пил во время работы.
Сталин постоянно курил трубку. У него уже были отработанные движения: он брал из коробки две папиросы «Герцеговина Флор», разламывал, разрывал и привычным движением, не глядя, ссыпал в трубку табак сначала из одной папиросы, потом из другой. Я не видел, чтобы он пользовался зажигалкой — всегда спичками. Это было настолько отработано, что происходило автоматически по ходу разговора, в процессе работы.
Василий начал рано баловаться курением: где- то брал папиросу, закрывался в укромном уголке. При отце не курил. Старался, если отец приезжает, чтобы и запаха не было. Были конфетки мятные, «Пектус», кажется, которыми он старался заглушить запах. И никогда не брал папиросы из коробки отца!
На даче лежал ковер, а на нем длинная узкая полотняная светлая дорожка, которую постоянно стирали. По этой узенькой дорожке и ходили, чтобы не испачкать ковер, который не постираешь так легко. Сталин был очень аккуратным человеком во всем. Помню, он как-то просыпал немного пепла из трубки на ковер и тут же сам щеточкой, ножиком его собрал.
У Сталина все жесты были очень размеренны. Он ходил размеренной походкой, как бы пружиня. Когда он говорил о важных вещах, чуть повышал голос, но всегда казалось, что при необходимости он ещё может его повысить. Он никогда резко не жестикулировал. И казалось: если потребуется, он может ещё шире развести руки, сделать жест более резким. Он ходил не быстро. И казалось, если потребуется — он может пойти быстрее. В выражениях он никогда не употреблял превосходных степеней: чудесно, шикарно... Он говорил «хорошо». Выше «хорошо» он не говорил, не оценивал. Мог сказать «годится». «Хорошо» — это было высшей похвалой из его уст. Но становилось ясно, что он имеет в виду более высокую оценку, нежели «хорошо». То есть казалось, что он всегда и во всем имел резерв. Не зря в военной науке отмечается, что в военном деле два человека сумели создать и сохранить резервы для решающих действий, сохранить так, чтобы решить вопрос в свою пользу, — это Наполеон и Сталин.
