Михаил Черейский - Дракон с гарниром, двоечник-отличник и другие истории про маменькиного сынка
5. Почти у всех семей были родственники «на Западе», в основном почему-то на Украине. Оттуда регулярно прибывали к ним посылки с салом, всякими вареньями и соленьями. Нам тоже бабушка и дедушка присылали из Ленинграда посылки, но преимущественно со всякой полезной для ребенка — для меня то есть — гадостью: манной крупой, рыбьим жиром, сушеным шиповником и горчичным порошком. Чтобы горчицу делать, думаете? Фига с два! Для горячих горчичных ванночек для ног, когда я простужусь. Тьфу!
Нарисовав общую картину продовольственной ситуации в нашем городке, перейду теперь к ее частному воплощению в ходе столь тщательно спланированного новоселья.
Что главное на праздничном русском столе, а тем более на офицерском? Конечно же выпивка. Затем по степени важности следует закуска к выпивке, потом горячие блюда, а уж всякие там десерты мало кому интересны — да и не все до них добираются во вменяемом состоянии. Вот в таком порядке и буду описывать.
Как только была назначена и согласована с главными гостями дата новоселья (дело непростое, учитывая не знающие выходных дежурства, наряды, учения и пр.), папа с мамой стали хлопотать о достойной выпивке. Легко доступный сучанский «сучок» сразу был исключен из рассмотрения как недостойный столь высокой компании. Разведенный «в плепорцию» спирт тоже был отвергнут — смешно было подавать радиотехнический за столом, за которым восседает сам доктор Шапиро, хозяин и распорядитель деликатеснейшего спирта медицинского. Последующие застолья, кстати, украшал именно Шапирин спирт. Нужно было откуда-то доставать приличную водку. И вот что придумал папа: вспомнил, что начпрод (офицер или сверхсрочник, заведующий продовольственным снабжением и питанием военнослужащих части) одного из наших полков после выхода в запас устроился заведовать вокзальным рестораном станции Ворошилов-Уссурийский. После переговоров с бывшим начпродом папа собрал ящик деликатесов из летно-подъемного пайка, еще кое-что мама прикупила у соседок, и все это отвезли в вокзальный ресторан. Эти продукты директор должен был менять у директоров вагонов-ресторанов проходящих поездов Москва — Владивосток на «Столичную» водку столичного же разлива. Они в Москве получали ее в таком количестве, чтобы хватило на оба конца. Директорам, видно, обмен казался стоящим, потому всего лишь через пару дней экс-начпрод прислал с оказией бутылок пятнадцать заветной «Столичной». Очевидно, до папы никто не додумывался до такой комбинации, потому что каждый прибывающий гость, завидев уставленный бутылками стол, первым делом восклицал: «О, „Столичная“!» А потом, разглядев московскую этикетку, изумленно вопрошал: «Неужели из самой Москвы привез?!» Папа скромно отмалчивался, но наше новоселье долго еще было предметом воздвиженских толков.
Для дам в нашем военторге были куплены крымские портвейны и даже ликер «Шартрез», который мама давно мечтала попробовать. Она его и попробовала, а с портвейнами мы просчитались: дамы ими явно пренебрегали, больше налегая на «Столичную». А мне портвейн «Южно-бережный Массандра» очень понравился: я его чуть-чуть попил из маленькой серебряной рюмочки (а ребятам в классе потом похвалялся, что пил и «Столичную», был такой грех). Еще на столе стояли бутылки армянского коньяка КВ, который товарищи офицеры уважали, но ему не удивлялись: он выдавался в составе летно-подъемного пайка.
Главных закусок было три: во-первых, салат оливье, для которого мама сама приготовила майонез (не настоящий, конечно, ведь оливкового масла у нас не было). Во-вторых, тихоокеанская селедка с луком, обильно заправленная подсолнечным маслом с уксусом. А в третьих — холодец из свиных ножек. Его приготовлением занимался лично папа, и при разливе он заполнил собой все глубокие тарелки нашего трофейного мейсенского сервиза. Еще на стол были выставлены соленые грибы, принесенные одной из гостий, шпроты и таллинские кильки — любимая папина закуска. Все это — а холодец в особенности — было дружно одобрено гостями и замечательно пошло под «Столичную».
Позже мы делали оливье и с докторской колбасой кубиками, но в Воздвиженке в него клали курятину, благо там она водилась тогда в изобилии. Салат выкладывали пирамидой, ее обмазывали майонезом, обкладывали ломтиками курятины и снова мазали майонезом. Мама всегда говорила, что курятина — это взамен рябчиков и куропаток. Так однажды ей таки знакомые привезли с охоты куропаток — пришлось их ощипывать, варить и делать с ними «настоящий оливье».
В качестве главного блюда мама подала свои фирменные котлеты из смешанного фарша с отварной картошкой, посыпанной укропчиком. И тут ее репутация справной хозяйки и достойной офицерской жены окончательно окрепла — до такой степени, что… Впрочем, об этом далее, когда буду повествовать о художественной вышивке.
Завершающим аккордом обеда стал торт наполеон, который, как выяснилось, большинство гостей видели и пробовали впервые. Пришлось маме потом обучать его приготовлению всю дамскую половину гарнизонного бомонда, включая супругу командира дивизии.
Боевые подруги не сидят сложа руки
Еще одним результатом новоселья стало распространение среди влиятельных воздвиженских дам мнения о маме как искусной вышивальщице. Гостьи увидели у нас всевозможные подушечки, салфетки и даже настенные картинки, вышитые мамиными руками. Даже не хотели верить, что она это все сама, но мама показала пяльцы с незаконченной вышивкой «Альпийский пастух, сидящий на камне в глубокой задумчивости о своей нелегкой доле». После ахов и охов было решено предложить дивизионному женсовету, в котором видную роль играла супруга нашего замполита, организовать кружок художественной вышивки, а маму назначить руководительницей. Сказано — сделано. Выделили комнату в Доме офицеров, куда два раза в неделю сходились десятка полтора офицерских жен. Мамины вышивки перенесли туда и поместили в запертой библиотечной витрине в качестве недостижимых образцов. Несколько вечеров мама просидела в гарнизонной библиотеке над подшивками журналов «Работница» и «Крестьянка», аккуратно вырезая оттуда — по разрешению директора ДОСА — схемы всевозможных вышивок крестиком и гладью, а также статьи по вышивальной тематике. На первое занятие пожаловали председательница женсовета и инструктор политотдела, ответственный за работу с семьями военнослужащих. Он первым делом поинтересовался, откуда схемы и статьи.
Взял «Работницу» с «Крестьянкой», с удовольствием узрел на обложках слова «Журнал ЦК КПСС» и велел изготовить красивую бумажку с надписью «Образцы рукоделия одобрены партийно-политическими органами» и поместить ее в витрину с мамиными вышивками. Потом еще раз приходил проверить, положена ли бумажка.
