Рольф Бейер - Царь Соломон
Соломон чувствует за желанием Адонии жениться заговор, который мы обозначим как «Овладение гаремом», поскольку Ависага была из гарема Давида. Адония претендовал на царствование, овладев гаремом, после того как женится на Ависаге — так примерно рассуждал Соломон. Адония еще не отказался от притязаний на престол и с помощью тончайшей стратегии с женитьбой предпримет еще одну попытку подступиться к его царству, — думал он.
Соломон действует мгновенно и безжалостно. Он посылает Ванею, известного уже нам палача, убить брата, и приговор моментально приводится в исполнение. Соломон становится решительным, даже по отношению к собственному брату, когда речь идет о сохранении власти. Убийство Адонии представляет собой следующую главу в истории борьбы за наследование тронов, которыми столь богат древний Восток.
Бесспорно, убийство брата Соломоном было жестоким поступком. Однако можно ли его объяснить только борьбой за власть? Такая трактовка не может убедить, ведь она не поясняет, почему Вирсавия, которая до тех пор так осмотрительно и определенно представляла интересы Соломона, поддержала сторону Адонии. Поведение Вирсавии дает нам первое доказательство того, что за желанием Адонии жениться не обязательно стоял политический заговор.
О чем же тогда шла речь? Когда Соломон безжалостно отклоняет просьбу о женитьбе Адонии, он отвергает прежде всего желание и волю своей матери. Таким образом поведение Соломона представляет собой твердый шаг по пути «обрезания» материнского влияния. Это усиливается тем, что Вирсавия выступает как личность, осознающая свою силу. Для нее приносят личный престол, поскольку она именуется «гебира», т. е. «верховная властительница», которой отводится официальное место в государстве. Статус гебиры уважался не только в Иерусалиме, но и хеттами, сирийцами, пожалуй, и в Ассирии. Часто создается впечатление, что гебира замещает малолетнего сына. Но и после его престолонаследия она сохраняла значительное влияние на царя. Место, которое занимает гебира, настолько значительно, что как закон почти всегда при вступлении на престол иудейских царей называется имя их матерей.
Мы точно знаем, когда Вирсавия выступила в роли гебиры, однако все указывает на то, что выдвижение Соломона в наследники трона привело к упрочению ее положения. Таким образом, Вирсавия является для Соломона не только матерью, но и гебирой. Могущественная мать желает оказывать влияние на сына, который до сих пор был абсолютно от нее зависим. Однако Вирсавия допустила ошибку. Соломон оказался сильнее, чем могла представить себе его мать.
Убийство Адонии помогает Соломону выйти из-под влияния матери. Конечно, он освобождается от влияния своей властной матери с помощью бесчеловечного поступка, однако как раз жестокий характер «обрезания» соответствует психологии того времени, а нынешнему восприятию вряд ли удастся его постичь. Осознание собственной значимости, «идентификация», как бы выразились сегодня, происходит у Соломона на архаичный манер через разрушение. Убийство брата тащит за собой «убийство» материнской воли. Потому и становится понятной эта ужасная связь. Архаичная колыбель самосознания и отождествления должна была поддаться воздействию жестокими делами, далекими от какой бы то ни было идиллии и чувствительности. Охраняюще-защищающая власть матери разбивается о жестокость сына, борющегося за самостоятельность.
Убийство Соломоном Адонии проясняет еще одно архаичное положение. Адония не просто брат Соломона, он наследный брат. Ему, Адонии, как старшему сыну полагается унаследовать престол. Так он оправдывает свои притязания. Правда, в Израиле, строго говоря, никогда не было возведения на престол по отцовской линии в определенной последовательности, в том числе и в будущем. Однако убийство Адонии означает больше, чем просто утверждение притязаний на власть: оно указывает на процесс дальнейшего отделения от «близости к отцу», которую Адония хотел использовать для себя против Соломона.
С Адонией умирает не только ближайший к отцу сын, но и сын, похожий на отца, которого Давид любил выше всякой разумной меры. Как и Авессалом, Адония собрал вокруг себя силы, обязанные союзу древнеизраильских племен. Как и Авессалом, он представляется энергичным, самоуверенным и решительным. Итак, Адония, как и Авессалом, были схожи с отцом в воинственности в противоположность Соломону, который во время своего вступления на трон выглядел таким бесцветным и незначительным.
Как в этой связи можно квалифицировать убийство Адонии Соломоном? Ответ прост: посредством убийства Соломон древним жестоким способом освобождает себя от привязанного к отцу брата и одним махом сражает не только воинственно настроенного брата, но и воинственного отца.
Соломоново братоубийство откровенным образом означает двойной «процесс обрезания» — от своей матери, воле которой он сопротивляется, и от отца, убивая самого близкого к отцу и самого похожего на него сына. Однако даже эти оба параметра убийства еще не полностью проясняют архаичный фон Соломонова поступка. Обращает на себя внимание то, что в архаичных культурах братоубийства случались очень часто. Мифы ли, история — примеры встречаются нам самые разные.
Из греческой мифологии мы знаем Атрея и Фиеста, из греческой истории — Этеоклеса и Полинейкеса, из римской истории — Ромула и Рема. Из Библии нам известны Каин и Авель. Признаком войны братьев является братоубийство, «архаичные» масштабы которого еще не достаточно освещены. При этом бросается в глаза, что братоубийцы не осуждаются, например, с точки зрения морали, ни в мифах, ни в истории, а вызывают противоречивое уважение. Братоубийца Каин стал родоначальником градостроителей, ремесленников и художников. Братоубийца Ромул становится основателем Рима. Братоубийце отводится культуроутверждающая роль.
Уже эти несколько примеров демонстрируют одновременно безнравственное отношение к братоубийству, и мы призваны подвергнуть более глубокому объяснению этот странный взгляд древних на преступление. Тут нам поможет повод к убийству Адонии, его желание проникнуть в бывший Давидов гарем при помощи женитьбы. Адония этим своим желанием попадает в удивительную близость тем трагичным феноменам, которые с давних времен ложилось бременем на дом Давида.
Во всех этих феноменах речь идет о кровосмешении внутри семьи. Так, уже Амнон вероломно поступил со своей сводной сестрой и Авессалом демонстративно овладел гаремом своего отца. У Адонии было желание связать себя с Ависагой Сунамитянкой. Обращает на себя внимание, как в семье Давида, близко-родственные, каждый с каждым, беспрепятственно прокладывают себе дорогу: Амнон со своей сводной сестрой, Авессалом с уже более старшими женами отца, Адония с юной и последней наложницей отца. Семья Давида напоминает перегретый садок для высиживания, в котором отдельные члены семьи не могут развить своей собственной индивидуальности и пробиться к своей собственной личности.
