Кристиан Жак - Нефертити и Эхнатон
Однако фиванское жречество не желало оставаться в тени. Его влияние все более усиливалось, и оно решило перейти к чрезвычайным действиям. Используя в своих целях оракул Амона, оно фактически возвело на трон нового царя. Статуя Амона, которую несли на носилках во время церемонии в Карнаке, «склонила голову» перед молодым человеком, который стал фараоном Тутмосом III.
Это было очень значимое событие: оно показало, что жречество Амона обрело реальную политическую силу. Жрецы вышли за пределы чисто религиозной сферы и проявили свою решимость непосредственным образом воздействовать на ход событий в стране.
Человеком, который акцентировал таким образом «светское» влияние фиванского жречества, был верховный жрец Амона Хапусенеб. Будучи начальником строительных работ, он руководил всеми жрецами Египта. Как глава всех храмов, он контролировал внутреннюю жизнь страны и способствовал широкому распространению фиванской идеологии.
Хапусенеб вел себя как истинный монарх. Сочтя, что Тутмос III не достаточно «лоялен», он сверг молодого правителя с престола. Освободившееся место он предоставил царице-фараону, знаменитой Хатшепсут, которая неизменно демонстрировала уважение и доверие к своему покровителю.
«Назначая» и «смещая» царей, жречество Амона, через посредство своего верховного жреца, участвовало в управлении Египтом.
Однако Тутмосу III удалось вернуть себе трон. Мы могли бы ожидать яростной мести со стороны молодого фараона, которого на какой-то период лишили власти. Однако это значило бы оценивать его с точки зрения современной политики. Царь вовсе не обязан делить свои функции с верховным жрецом Амона или хотя бы консультироваться с ним. Фараон сам назначает этого высокого чиновника – как и всех других. Поэтому Тутмос III удовольствовался тем, что поставил во главе фиванского жречества своего друга, Менхеперрасенеба.
Тутмос III был гениальным знатоком человеческих характеров. Он умел окружать себя стоящими людьми. Успехи его внешней политики были очевидны для всех. Он часто совершал походы в чужеземные страны и подчинил многие территории египетскому влиянию. Из своих походов он привозил богатства, надзор за хозяйственным использованием которых поручал верховному жрецу Амона.
Итак, государством этот фараон управлял сам – но слава и богатство Фив и фиванского жречества в его время продолжали расти.
Около 1445 года верховным жрецом Амона стал Мери. По функциям верховного жреца той эпохи можно сравнить с нынешним главой крупного предприятия. Мери, очевидно, был целиком занят административными делами, ибо одновременно исполнял должности начальника «Обоих домов золота», начальника «Обоих домов серебра», начальника полей, начальника житниц Амона, начальника стад Амона. Самый влиятельный чиновник империи, Мери был прежде всего «экономистом-хозяйственником».
Тутмос IV (1425–1408) после смерти Мери назначил верховным жрецом Амона человека, которого выбрал сам, – Аменемхета. Шестидесятилетний Аменемхет был сыном главного ремесленника, отвечавшего за изготовление сандалий в храме Атона.
Посвятив долгие годы служению своему богу, новый верховный жрец уже не питал никаких личных амбиций. Он целиком сосредоточился на теологии и культовой практике, полагая, в соответствии с египетскими обычаями, что высшая власть в империи принадлежит фараону, а верховному жрецу Амона остается только склоняться перед его распоряжениями.
Взойдя на престол, Аменхотеп III тем самым принял на себя верховную ответственность за все культы и все жречество страны. Фиванское жречество не было исключением, хотя и оставалось самой важной по своему значению группой среди других жрецов.
Одна стела сообщает нам о том, что новый верховный жрец Амона, Птахмосе, был «назначен владыкой Обеих Земель [то есть фараоном], чтобы исполнять замыслы его относительно Египта», и что этот верховный жрец стал «начальником всех работ царя». Какая реальность кроется за этими фразами? Мог ли верховный жрец Амона самостоятельно принимать решения или противостоять царской власти?
В эпоху Аменхотепа III – наверняка нет. Царь располагал достаточными средствами, чтобы принудить его к повиновению. Тем не менее, в гораздо более поздний период египетской истории один верховный жрец Амона дошел в своих политических амбициях до того, что был коронован как фараон в Фивах.
Но в период, который нас интересует, царь еще единолично распоряжался делами страны. Было бы преувеличением утверждать, что жречество Амона составляло «государство в государстве». Правда, нельзя отрицать и того, что некоторые жрецы явно домогались светской власти и что особое положение их владыки Амона, который был признан имперским богом, давало им привилегированный статус.
Возникали ли открытые конфликты между фараоном и фиванским жречеством? Мы не находим никаких подтверждений тому ни в одном тексте. Не следует забывать, что египетский фараон был царем-богом. Благополучие страны гарантировалось его, фараона, личностью – в символическом и метафизическом смысле. Жречество Амона, как и другие социальные группы, подчинялось ему – и согласно теологическим учениям, и реально. Только слабость какого-то конкретного царя могла изменить эту реальность и открыть шлюзы, которые до времени сдерживали индивидуальные амбиции.
Глава III
МАТЬ ЭХНАТОНА, ТИЙА,[44] ЦАРИЦА ЕГИПТА
Все те, кому не дает покоя физический облик Эхнатона, пытаются найти рациональное объяснение шокирующей дисгармоничности его тела. Не заключается ли разгадка в том, что Эхнатон не был по своему происхождению чистым египтянином?
Это предположение находит очевидное подтверждение при внимательном изучении портретов матери Эхнатона, царицы Тийи. По мнению некоторых специалистов, у нее, несомненно, не египетская внешность – может быть, семитская. На изображениях царицы мы часто видим серьезное лицо с решительным, почти замкнутым выражением. Создается впечатление, что перед нами – «женщина с головой», непоколебимая в своих убеждениях и обладающая железной волей. Тийа ничем не напоминает тех очаровательных дам, чью красоту с таким мастерством запечатлели художники и рисовальщики XVIII династии; в ней мы не чувствуем ни малейшего желания соблазнять мужчин или хотя бы воздействовать на них уловками утонченной женственности.
Тем не менее, ничто не доказывает, что царица Тийа родилась не в Египте. Она, как мы точно знаем, была дочерью Йуйи и Туйи – супругов, исполнявших религиозные функции и, что очень важно, не состоявших в родстве с царской семьей. Имя ее отца – Йуйя, – говорится в тексте на скарабее, изготовленном в память о царской свадьбе. – Имя ее матери – Туйя. Тийа – супруга могущественного царя, Аменхотепа III, чья южная граница проходит через Карой [Судан], а северная – через Нахарину [Ирак].
