Юрий Юрьев - Современный Крез. Дом Ротшильдов и его обитатели
В связи с этим решено было положить конец продолжавшемуся полвека разделению английской и французской ветвей старинного дома: банк «Ротшильд фрер» получил крупную долю в капитале «Н. М. Ротшильд энд санз».
Следует, однако, отметить, что процесс сближения лондонских и парижских Ротшильдов протекал далеко не безмятежно. На его сложных перипетиях чрезвычайно ярко сказалась глубокая внутренняя противоречивость современного капитализма, раздираемого диаметрально противоположными тенденциями.
Тенденция к все более тесному хозяйственному сближению отдельных государств, вызванная объективными потребностями научно-технического переворота второй половины XX века, оказалась в непримиримом противоречии с империалистическими формами этого процесса. Раздел прибылей «по силе, по капиталу» между партнерами постоянно ставился под вопрос неравномерностью темпов их экономического развития, порождая все новые столкновения.
Активное вмешательство буржуазного государства в экономику, перерастание финансового капитала в государственно-монополистический еще более обострили эти конфликты: отныне каждая мелкая стычка монополий за рынки, источники сырья, сферы приложения капитала приобретала отчетливое политическое звучание, выливаясь в грызню финансовых групп за власть внутри отдельных стран, а правительств этих стран — за гегемонию на международной арене, что не могло не подтачивать единство и монолитность империализма в мировом масштабе. Поскольку группа Ротшильдов всегда отличалась международным характером своей деятельности и теснейшими связями с государственным аппаратом, правящей верхушкой целого ряда стран, во взаимоотношениях отдельных филиалов этой группы, как в капле воды, отразился весь запутанный клубок современных межимпериалистических противоречий.
Восстановление прямых финансовых связей между банками «Ротшильд фрер» и «Н. М. Ротшильд энд санз» произошло в конце 1962 года, когда длительные переговоры о вступлении Англии в «Общий рынок», казалось, успешно завершались. Разрыв непосредственного контакта между двумя основными филиалами дома относился к эпохе зари империализма, когда центр тяжести торгово-экономических интересов Великобритании еще лежал в ее заморских владениях, разбросанных по всему миру. Англофранцузский военно-политический союз 1904 года — знаменитое «Сердечное согласие», нацеленное против Германии,— базировался тогда на строгом разграничении сфер влияния двух крупнейших колониальных держав Западной Европы: Франция получила свободу рук в Западной Африке (Марокко), Англия — в Восточной (Египет, Судан).
Полвека спустя положение коренным образом изменилось. Распад колониальной системы под могучими ударами революций угнетенных народов стер с карты Африки прежние границы империалистических захватов. Устои господства западноевропейских монополий на Черном континенте оказались глубоко подорванными, территориальные сферы влияния отдельных империалистических держав потеряли былую четкость. Перед лицом мощного подъема национально-освободительного движения, с одной стороны, под напором американских и западногерманских конкурентов— с другой, «старые» колониальные монополии Англии, Франции, Бельгии и т. д. пытаются перегруппировать свои силы, сплотиться воедино, чтобы спасти источники колоссальных сверхприбылей.
В то же время внутренняя структура британской экономики и направление ее внешнеэкономических связей также претерпели существенные сдвиги. На смену традиционным отраслям: текстильной, угледобывающей, металлургической промышленности, ориентировавшимся на рынки колоний,— пришли новые быстро растущие отрасли: автомобилестроение, электротехника, электроника, химия. Их продукция могла сбываться лишь на рынках высокоразвитых в промышленном отношении, платежеспособных стран, которыми оказались в первую очередь страны континентальной Западной Европы, объединенные в Европейское экономическое сообщество («Общий рынок») и Европейскую ассоциацию свободной торговли (ЕАСТ). Удельный вес Западной Европы в британской внешней торговле непрерывно повышался, туда устремился основной поток английских капиталов, владельцы которых опасались вкладывать их в «ненадежных» молодых государствах Африки или Азии.
Так постепенно возникали объективные факторы, толкавшие Англию к отказу от ее вековой обособленности и постепенному сближению с европейским континентом. Вряд ли следует удивляться, что группа Ротшильдов, представленная как в Париже, так и в Лондоне, стала активным проводником, пионером этого сближения, надеясь извлечь из него немалые выгоды.
Символом трогательного семейного примирения лондонских и парижских родичей явился прежде всего проект грандиозного тоннеля под Ла-Маншем, который должен связать Англию с континентальной Западной Европой прямой железнодорожной и шоссейной магистралью. По утверждению хорошо информированного американского журнала «Тайм», главными авторами этого проекта явились владельцы банка «Ротшильд фрер». 6 февраля 1964 года соглашение о строительстве тоннеля было подписано официальными представителями французского и британского правительств.
Второй важной вехой, отметившей восстановление финансового моста между парижским и лондонским филиалами дома Ротшильдов, стал проект сооружения в течение семи лет в бывшей британской колонии Ньюфаундленд (ныне провинция Канады) огромной плотины на водопадах Гамильтон фоллз. Гидроэлектростанция мощностью в 6 миллионов киловатт должна послужить энергетической базой создания индустриального комплекса по освоению лесных и минеральных богатств этого сурового края — деревообрабатывающей, горнодобывающей промышленности на площади около 53 тысяч квадратных миль. Главенствующую роль в этом предприятии играет одна из основных компаний британских Ротшильдов — «Бритиш Ньюфаундленд корпорейшн», где участвуют также их французские родственники. Консорциум, созданный для финансирования этого «великого имперского замысла» (как назвал его престарелый Уинстон Черчилль), уже располагает солидным капиталом порядка 1 миллиарда долларов.
Наконец, третий, важнейший проект, который должен был цементировать воссоединение ротшильдовского семейства по обе стороны Ла-Манша, предполагал прямое сращивание двух главных горнопромышленных компаний парижской и лондонской ветвей — «Пеньяройя» и «Рио Тинто». В конце 1964 года руководство «Сосьетэ миньер э металлюржик де Пеньяройя» («Горно-металлургическое акционерное общество Пеньяройя»), президентом и генеральным директором которого являлся барон Ги де Ротшильд, решило приступить к крупной внутренней реорганизации. Имелось в виду, в частности, значительно увеличить основной капитал компании — со 108 миллиардов до 160 миллиардов франков — за счет взносов других акционерных обществ, близких к ней по профилю и находившихся в сфере влияния ротшильдовской группы,— «Гами-шон Каретт и К0», «Арто», «Ля сельв» (производство различных видов продукции из свинца и его окисей), атомного треста «Сосьетэ франсэз д’юраниум», а также «Компани дю шмен де фер дю Нор» и «Сосьетэ финансьер де жеранс э де партисипасьон».
