Василий Соколов - Избавление
- У каждого своя болячка, - не утерпел Ксенофонт, когда уже поехали. - Птица тоскует по небу, а девица по парню.
- Уладится. Все уладится, - заверил Иван Мартынович и поглядел за оконце.
Они въехали в лощину, где стояли танки, укрытые сверху маскировочными пологами и ветками кустарника. Приезду уральской делегации рады-радехоньки были танкисты. Еще бы! Ведь они знали, что путь танков, которые теперь действуют вот здесь, на фронте, начинался с Урала. И стоило сейчас членам делегации выйти из машины, как стоявшие поблизости парни в комбинезонах сразу обступили их. Посыпались вопросы: что да как, нет ли земляков, и неужели эта белокурая девица тоже делает стальные громадины - у нее же ручки белые...
- Минутку внимания, товарищи, - жестом попросил тишины начальник политотдела Гребенников. - Сейчас выступит перед вами глава делегации Ксенофонт Родионович Беспалов.
- Дорогие мои сынки! Мы приехали издали, можно сказать, из холодного края, но привезли вам тепло... Тепло отчего дома, который вы защищаете, тепло сердец матерей и жен, которые по вас исстрадались и ждут вашего возвращения с победой!.. - Ксенофонт Родионович передохнул малость и продолжал крепнущим голосом: - Когда-то, надеюсь, будет объявлено, сколько танков и орудий дал фронту Урал. Ведь каждодневно колоннами выходят из цехов, колоннами! - он потряс в воздухе руками. - Окромя того, наш батюшка-Урал принял на свою хребтину эвакуированные заводы, и все они теперь действуют в полную силу, работают днем и ночью... Поверите, люди мужчины, женщины, девушки, среди коих можете видеть и вот нашу голубоглазую красавицу, - указал Ксенофонт на Верочку, заставив ее покраснеть, - все - старые и малые - трудимся, сутками не выходя из цехов. Мы засыпаем на ногах, не отходя от рабочих мест!.. Теперь, правда, крыши над головой есть, а раньше, года два назад, трудились под открытым небом, в лютущие морозы... Изнашивается обувь, подбиваем деревянные подошвы... С питанием тоже туго. С хлеба на квас перебиваемся. Слава богу, картошка в прошлом году уродилась. Тем и питаемся. Но никто не унывает, каждый готов работать до упаду... Мы знаем, что вырвать победу у такого злобного и кровожадного врага, каким является фашизм, нелегко. Вместе с вами в тылу куем победу. Недаром называют Урал железным поясом державы, это истинно так! - закончил Ксенофонт Родионович.
По настоянию танкистов выступила и Верочка.
- Я не больно речистая, - заговорила она. - Кто-то здесь сказал про мои руки, что они белые. Я не стыжусь показать вам их. - Она приподняла ладони, поворачивая ими и так и сяк. - Видите, мои руки не такие белые... Все в мозолях... Но рабочий люд не боится мозолей, лишь бы это на общее дело шло, приближало нашу победу!
Все аплодировали Верочке, а Иван Мартынович, растроганный, поцеловал ей руку.
От имени танкистов слово держал сержант Кудинов. Плотного сложения, улыбчивый парень, он картинно выставил вперед правую ногу и заговорил о боевом пути, пройденном товарищами по оружию от самого Сталинграда через степи Украины, назвал храбрых танкистов и что ими сделано и под конец, не смущаясь, вызвался быть... ухажером красавицы, у которой хоть и в мозолях руки, но, право же, золотые руки!
- Знает лакомый кусочек! - поддел кто-то.
- Еще захочет в свадебное путешествие на танке! - хохотали ребята.
Верочка залилась краской и отвернулась.
- Между прочим, - заметил Гребенников, - сержант Кудинов не сказал о себе, а напрасно. Пусть покажет свой танк.
- А чего показывать: танк как танк. Из уральской стали и побивает крупповскую!
- А все же покажи гостям, - настоял Гребенников.
Они подошли к его танку, и сержанту велено было снять чехол с орудия.
- Считай, Верочка, сколько звезд помечено на стволе пушки, предложил Гребенников.
Звезд было много, Верочка даже сбилась со счета. Вновь пересчитала, объявив, что их четырнадцать.
- Ну вот видите: четырнадцать крупных целей угрохал, - говорил Гребенников. - Прямо скажем: удалой жених. Но должен и огорчить сержанта опоздал. У Верочки есть на примете женишок.
- Жаль, - вздохнул Кудинов.
Весь день шефы ездили. Побывали у артиллеристов, чьи пушки стояли на закрытых позициях, у саперов, наводивших переправу через Северный Донец, и всюду их встречали радушно.
* * *
Тоня уже поджидала Верочку в блиндаже, сразу не заговорила, чтобы не огорчать подругу, подошла к зеркалу, начала пудриться и наконец обронила, играя глазами:
- Ребенок еще ты... неразборчивый! Уму непостижимо, с кем могла связаться.
- Как? Ты... Ты что-нибудь узнала?
- Узнала, - протянула Тоня. - Ну и натворил этот капитан Костров. Недостоин того, чтобы одной печалиться, а другой наводить о нем справки.
Верочка остолбенела. Ее остановившиеся глаза и бледность на лице испугали Тоню, которая в сердцах бросила пудреницу на кровать, подступила к Верочке:
- Чего зашлась? Чего? Парень набедокурил, а девушка принимает к сердцу все беды, все болячки.
- Не терза-а-й... - простонала Верочка. - Го-во-ри же, где он?
- Угодил Костров в штрафную роту, вот так!.. Я бы на твоем месте не то что горевать, а слезинки бы не пролила! - негодовала Тоня, жаля подругу колючими глазами.
Прерывисто дыша, готовая разрыдаться, Верочка молила:
- Что это за штрафная? Не мучай меня. Скажи...
Та невозмутимым тоном продолжала:
- Это... когда человек серьезно провинился, срывают с него погоны, лишают наград, всех заслуг - и держат под охраной. Ведут в бой туда, где особенно опасно, где кровью можно смыть преступление.
- Но в чем его вина? Какое преступление? - допытывалась Верочка.
Неумолимая в своем безразличии Тоня, глядя на вконец обезумевшую Верочку, сказала брезгливо:
- Фу! Стала бы я мучиться. Кто он для тебя? Муж? Нет. Отец семейства? Тоже нет. Просто знакомый, если не сказать хуже?.. А таких полно, как в пруду карасей... Охота тебе убиваться! Хотел этого - вот и попал, пусть расплачивается... - Тоня стала надевать армейские брюки, путаясь в штанине.
- Перестаньте так говорить! - вскрикнула Верочка, слова связистки действовали на нее, как удары бича, но она вовсе не хотела мириться с мыслью о постигшей Алексея беде и признать его виновность. - Я не верю! добавила она в отчаянии. - Костров не такой, за кого вы его принимаете. Он - честный, много раз битый... то есть раненный в боях.
- Мало ли раненых, не с такими званиями и заслугами упекают туда же... в штрафную! Ручаться, миленькая, нельзя.
- Вы меня простите, но... но... вы просто каркаете, как ворона! гневно отрезала Верочка, выскочила из блиндажа и побежала куда глаза глядят.
На краю леса она увидела сваленные в кучу валежник и прошлогодние листья. "За что мне наказание дано..." - подумала Верочка и вдруг почувствовала себя такой обиженной, слабой, что невольно присела, закрыла лицо руками и заплакала навзрыд.
