Джек Мэтлок - Смерть империи
Рыжков и Горбачев не работали вместе, пока Рыжков не пришел в Секретариат партии, где Горбачев с 1978 года отвечал за сельское хозяйство. Андропов вызвал обоих к себе в кабинет и поручил им совместно взять под личный контроль проведение специалистами серии исследований по актуальным проблемам советской экономики и возможностям совершенствования управления. Труд этот следовало проделать скрытно, без обсуждения на Политбюро, до его полного завершения.
Андропов умер прежде, чем проект принес плодотворные результаты, но к тому времени, когда Горбачев стал генеральным секретарем, он и Рыжков собрали в сейфах своих кабинетов данные около 120 исследований, проведенных под их патронажем. Они–то и составили основу программы ограниченных реформ, явленную миру на Апрельском пленуме в 1985 году.
Впервые я встретился с Рыжковым в Стокгольме. Произошло это в марте 1986 года, он был руководителем советской делегации на похоронах шведского премьер–министра Улофа Пальме. Рыжков согласился встретиться с госсекретарем Джорджем Шульцем, когда оба они оказались в городе.
Красивый мужчина в хорошо пошитом костюме, со вкусом подобранном галстуке и голубой сорочке, Рыжков пришелся бы к месту в зале заседания правления любой из наших крупнейших корпораций, Он обладал располагающей вежливостью человека, искушенного в управлении крупными бюрократическими образованиями. Когда мы обращались к проблемам тенденциозным, он вел себя скорее как прагматик, нежели как идеолог. Продемонстрировав общее знакомство с советской позицией по ключевым международным проблемам, Рыжков однако ясно дал понять, что Шеварднадзе, а не он, будет заниматься ими на переговорах. Его же собственные интересы и ответственность лежат в сфере советской экономики и развитии внешней торговли. Он охотно готов был вести разговор о перспективах иностранных инвестиций в проекты развития хозяйства и уверял нас, что должен произойти сдвиг в сторону от военного производства, с тем чтобы можно было выделить большие мощности под производство гражданской продукции. Вместе с тем Рыжков ничем не намекнул, что он предвидит фундаментальные перемены в самой системе. Похоже, он считал, что замедление советской экономики может быть преодолено изменениями в стиле управления и постепенным сдвигом в инвестиционных приоритетах.
В то время как Рыжков был отряжен возглавить советскую правительственную бюрократию, Егор Лигачев занял де–факто второй по значению пост в Коммунистической партии. (В те времена еще не было официального поста заместителя генерального секретаря, однако Лигачев вел заседания Секретариата, что позволяло ему осуществлять прямой контроль за повседневной работой.)
Лигачев был десятью годами старше Горбачева, он, как и Рыжков, получил техническое образование, но карьеру свою сделал в Сибири, будучи партийным аппаратчиком. Румяный цвет его лица и копна седых волос служили напоминанием о времени, проведенном им на свежем воздухе в условиях холодного климата. Андропов точно так же, как он выдвинул Рыжкова на высокий партийный пост, дабы привнести управленческий опыт в руководство, ввел Лигачева в Секретариат ответственным за персональные назначения, что являлось частью усилий обуздать коррупцию. Лигачев обладал чистой репутацией, и это привлекало Андропова. К тому же Лигачев верил, как верил и Андропов, что реформы должны осуществляться только Коммунистической партией. Когда впоследствии Горбачев потребовал реформировать самое партию, Лигачев перешел в оппозицию к нему.
Третий член изначальной команды Горбачева занимал на лестнице власти ступеньку ниже, чем Рыжков с Лигачевым, являясь кандидатом в члены, а не полноправным членом Политбюро, зато судьба ему уготовила быть важнейшим из трех. Борис Николаевич Ельцин, в недавнем прошлом правивший твердой рукой партийный босс Свердловска, в канун Рождества 1985 года был поставлен во главе Московской организации Коммунистической партии.
Эту организацию возглавлял пресловутый соперник Горбачева Гришин, секретарь московского горкома — самый важный местный партийный пост во всей стране, поскольку в Московскую организацию входил центральный бюрократический аппарат, правивший огромной империей. Назначение Ельцина имело целью очищение от коррупции, поднакопившейся в ключевой организации партии при Брежневе и Черненко. Ельцин взялся за осуществление этой цели с таким рвением, с таким тщанием и чуткостью к общественному вниманию, что в скором времени сделался героем простых москвичей и жаждущим власти, потенциально опасным соперником своих коллег по руководству.
Ограниченная программа
В кругах Коммунистической партии стало принято отсчитывать перестройку, Горбачевскую программу реформ, с апреля 1985 года, с первого после избрания Горбачева генеральным секретарем пленума Центрального Комитета партии, известного как «Апрельский пленум». В действительности принятая на этом пленуме программа была не той, со временем ставшей известной миру под названием «перестройка», программой фундаментальных политических и экономических реформ, а куда более ограниченной программой. Ее точнее было бы именовать «Андроповской платформой», поскольку по сути своей она являлась подходом, разработанным по его настоянию.
Ряд сторонников Горбачева настаивали на принятии более серьезных реформ с самого начала, но тот отказался. Едва заняв пост генсека, Горбачев поручил составление первоначального проекта «апрельской программы» двум настроенным на реформы соратникам, Александру Яковлеву и Михаилу Полторанину. Их отправили на загородную дачу, дабы они могли несколько недель поработать в тиши и покое — практика, к которой Горбачев прибегал неоднократно. По словам Полторанина, когда Горбачев ознакомился с их проектом, он «повычеркивал крест–накрест» все пассажи, призывавшие к политическим реформам. «Это на потом, — заметил Горбачев. — Поначалу нам придется маневрировать».[8]
С самого начала Горбачев принял лозунг «ускорения» — иными словами, быстрого развития тенденций уже проявившихся. Этого следовало достигать повышением дисциплины, ужесточением управления, уменьшением продажности и распущенности, повышением трезвости и некоторой отладкой традиционных управленческих процедур.
Средний гражданин на себе ощущал новую политику двояко: усилился нажим больше выкладываться на работе, а спиртные напитки стало труднее достать и они подорожали.
Нехватка многих потребительских товаров вошла, что называется, в плоть и кровь, и обычно бригадиры и мастера закрывали глаза на то, что работники, случалось, растягивали «обед» на два–три часа. Большинство тратили это время на стояние в очередях и приобретение предметов первой необходимости. Были предприняты попытки покончить с такой практикой ужесточением надзора за работающими, посылались даже контролеры по магазинам в обычное рабочее время проверять, не отлынивает ли кто из покупателей от работы, Кампания по укреплению дисциплины могла бы сработать, если бы сопровождалась ростом потребительских товаров. Когда же росли лишь дефицит и нехватка, то понуждение больше выкладываться на работе попросту вызывало ярость у людей. Через несколько месяцев кампания прекратилась.
