Федор Раззаков - Роковые женщины советского кино
Наталья Андрейченко вспоминает: «Мне не нравится, как я сыграла Измайлову в «Леди Макбет», это только моя вина, и дело здесь в том, что я не представляла себе целый фильм с самого начала. Мне Янковский и другие говорили: слушайся во всем Балаяна, он всегда прав. Очень может быть, но я так играть не могу, мне надо представлять картину и мое место в ней…
Фильм я заканчивала, по-русски говоря, уже с пузом, о чем никто, кроме режиссера Балаяна, не знал. Почти на девятом месяце я вовсю отплясывала на плоту, прежде чем броситься со своей соперницей в воду. Танец длился очень долго… Но Балаян однажды проговорился оператору Паше Лебешеву, который буквально завопил: «Что ж ты мне, так-перетак, не сказал, я бы на нее другие фильтры поставил, никто бы не просек. Всегда мне везет – то Соловей в «Рабе любви» беременной снималась, то Андрейченко…»
Закончив работу в этом фильме, Андрейченко улетела в Мюнхен, где вскоре и родила дочь Настю. Когда дочке исполнилось два месяца, Наталья с мужем и несколькими актерами из СССР начали гастроли с лучшим симфоническим оркестром Германии (исполняли литературно-музыкальную композицию «Евгений Онегин» на музыку Прокофьева). В роли Онегина был Олег Янковский, Ленский – Игорь Костолевский, Татьяна – Наталья Андрейченко, генерал – Алексей Петренко…
Спустя месяц Андрейченко, Шелл и Настя вернулись в Москву (Митя остался в Мюнхене учиться), где Шелл делал постановку спектакля «Вера, Любовь, Надежда» крупнейшего австрийского драматурга Едена фон Хорварда в Театре-студии Олега Табакова. Когда Насте исполнился год, в семье Шелла встал вопрос о постоянном совместном проживании. В итоге была выбрана нейтральная территория – столица кинематографа Лос-Анджелес. Вспоминает актриса:
«Я уговорила Макса купить в Лос-Анджелесе дом. Хотя он объяснял, что этого не стоит делать, что дом – это большая ответственность, ограничение свободы и т. д. Но я, как русская женщина, слышать ничего не желала. Замучила бедного, самолюбивого швейцарца уговорами и заставила купить дом, который сейчас отдан под полную мою ответственность, хотя я там практически не бываю. Это такая головная боль, что передать невозможно. Макс об этом знал изначально. А мне все надо было испытать на собственном опыте, чтобы понять: самое удобное – это снимать жилье. Приехал на полгода, взял дом в аренду и живи себе спокойно. И никакой ответственности…»
Именно в Лос-Анджелесе Андрейченко едва не умерла по вине тамошних врачей. Дело было в 1989 году. А началось все с пустяка – у Андрейченко разболелся зуб. Шелл нашел лучшего врача – доктора Готье, который был личным дантистом президента Рейгана. Но то ли этот Готье растерял к тому времени все свои навыки, то ли еще что-то, но зуб он удалил, как коновал, и вдобавок внес инфекцию. У актрисы началась газовая гангрена, общее заражение крови. У них в доме гостил тогда Никита Михалков, который, увидев распухшее лицо Натальи, первым забил тревогу. Андрейченко повезли в госпиталь. А тамошние врачи вынесли убийственный диагноз: мол, они могут прооперировать больную, но часы ее все равно сочтены. Спасло Андрейченко чудо. Перед самой операцией она из последних сил поднялась, подошла к зеркалу и, увидев свое отражение, дала себе установку: все будет хорошо. И выжила.
Наталья Андрейченко вспоминает: «Первые полтора года в США я прожила никому не нужная, никому не известная, ничего не делая. Это очень трудно пережить человеку с именем. Но сейчас, оглядываясь назад, я поняла, насколько тогда мне было хорошо.
Впервые в моей жизни у меня появилось свободное время, а до этого и после – только одна сумасшедшая профессия. В Америке я работала с лучшими педагогами по произношению, по преодолению акцента. Я занималась вокалом – у меня была очаровательная, сумасшедшая, лучшая на Бродвее и во всем Нью-Йорке учительница Джоан Кобин. Она учила меня… по телефону! Три раза в неделю, в определенный час мы с ней пели по телефону. Естественно, за мой счет…»
А что же творчество? В начале 90 х Андрейченко должна была сниматься в американском фильме «Сталин» – ей собирались отдать роль жены вождя народов Надежды Аллилуевой.
Однако решение затягивалось, и в это время бывший учитель актрисы Сергей Бондарчук предложил ей роль Дарьи в своей телевизионной экранизации «Тихого Дона» Михаила Шолохова. Наталья согласилась. Надо же такому случиться, но через несколько минут после того, как актриса поставила свою подпись под контрактом у Бондарчука, ей позвонили из съемочной группы «Сталина» и подтвердили ее участие в фильме. Но поезд уже ушел. По словам актрисы, она не сильно об этом пожалела.
Андрейченко рассказывает: «Один фильм стоил другого. У Бондарчука была команда не слабее – один только Ф. Миррей Эбрахам чего стоит! Тот самый, что получил «Оскара» за роль Сальери в фильме Милоша Формана «Амадеус». Я давно мечтала поработать с Бондарчуком. Кроме маленькой роли в фильме «Степь», он мне ничего не предлагал…
Мы снимали не хрестоматийный «Тихий Дон», а того Шолохова, который заклеймил кровожадную, вонючую революцию за истребление такого свободного народа, как казачество. Мы снимали антибольшевистский «Тихий Дон» – позиция Бондарчука была абсолютно четкой и ясной…» (Отметим, что это личная точка зрения актрисы – сам Бондарчук ничего подобного не говорил, хотя мог бы – времена на дворе уже стояли демократические. – Ф. Р.)
Между тем поначалу в Голливуде спрос на Андрейченко был минимальный. Если ей и предлагали сниматься в кино, то в основном это были или телесериалы или фильмы не самого высокого качества. К примеру, малобюджетная картина «Аврора: операция «Захват», где она сыграла ученую.
В середине 90 х актрисе предложили сыграть одну из ролей в телесериале «Вавилон», однако она от этого предложения отказалась. В актерском агентстве все были в шоке от такого поступка – там актеры хватаются за любую работу. Но Андрейченко знала, что этот сериал обязательно будут показывать в России (и она оказалась права), а ей не хотелось, чтобы зрители, которые помнили ее как Мэри Поппинс или Любу Антипову, вдруг увидели актрису с зелеными ушами или фиолетовыми линзами.
В те же годы с Андрейченко случилось несчастье – ее сбил автомобиль. Причем за рулем его сидела агентша актрисы Одри. До этого они сходили в ресторан, и Одри умудрилась в течение вечера несколько раз вколоть себе наркотик. Когда Андрейченко поняла это, она тут же решила покинуть заведение. Однако Одри увязалась за ней. В тот момент, когда Андрейченко направлялась к своей машине, агентша уже успела сесть в свою и резко сдала назад – прямо на Наташу.
Наталья Андрейченко вспоминает: «Лежу я плашмя, не двигаясь, состояние крайне «великолепное» – по мне проехали катком, но я не умерла. Напрочь забыла все английские слова и хриплю подбежавшему ко мне Годунову (балетный танцор, в 1979 году сбежавший из СССР. – Ф. Р.): «Саша, милый, ноги есть?» Он отвечает: «Есть». Я ему: «Как ты думаешь, они переломаны?» Он: «Лежи, девочка, лежи, милая, не двигайся!» Меня начинает колотить, и я прошу кого-то укрыть меня, потому что холодно, безумно холодно… И тут слышу сквозь пелену шепоток такой по толпе: «Не подходите к ней, не трогайте ее – вы берете на себя ответственность!..» Как вам это нравится? Но там свои законы.
