Георгий Мелихов - Белый Харбин: Середина 20-х
КВЖД оставила Старый город Хайлар в стороне, на расстоянии 5 км от своей линии. На дороге, и к тому же на противоположной стороне ее полотна, она построила благоустроенный поселок русских железнодорожников Залинья — с каменными домами, 2-этажными школой и административными зданиями, Железнодорожным собранием, окруженным тенистым садом. Здесь же была воздвигнута и красивая деревянная Спасо-Преображенская церковь (1903 г.). В дальнейшем пустырь между железнодорожным поселком и Старым городом был застроен домами беженцев из России; после устройства фирмой «Братья Воронцовы» лесной гавани в устье Имингола была освоена и территория Острова. Сложился современный город с районами-поселками (кроме названных выше): Подгорный, Роща, Присячи.
Улицы назывались: Александровская, Николаевская, Романовская, Тверская, Первая, Вторая и Третья Восточные, Первая и Вторая Западные.
Хайлар был многонациональным городом — здесь бок о бок проживали китайцы, русские, татары, евреи, монголы и другие. Он был небольшим, лежал как бы в котловине, окруженный невысокими песчаными сопками. Дующие весной сильные ветры с соседней пустыни Гоби засыпали его песком, от которого не было спасения ни дома, ни на улице. Скромной достопримечательностью Хайлара был Городской сад в центре города с увенчанным двуглавым орлом обелиском, воздвигнутым в 1913 г. в честь торжественно отмеченного в Маньчжурии 300-летия Дома Романовых (см. «Маньчжурия далекая и близкая», книга первая, с. 254–256). Тут же, рядом друг с другом, находились две школы — Хайларская русская школа (10 классов) и татарская (4-летняя). По окончании ее татарские дети продолжали учиться в русской школе. По теплым воспоминаниям абитуриентов (Е. Тулакин. Мой Хайлар // НСМ, февраль 1996, № 28; Пана Мунгалова. Хайларские зарисовки // Русские в Китае, Екатеринбург, 1996, № 3 [далее РвК]), преподавателей, подвижников своего дела, любили. Вспоминают имена Михаила Алексеевича Кузьмина, Лидии Фроловны Шамшуриной, В. К. Левашко, Н. К. Иванова («прославившегося» своей фразой, обращенной к девочкам, бегавшим по залу: «Эй, вы! Эфирные создания, что вы топаете, как табун лошадей?!» (Е. Тулакин), Петра Николаевича Поручко, А. И. Тавчева, П. И. Кречетова, И. А. Куклина, преподавателя китайского языка Н. И. Сметанина, других.
К Хайлару на Западной линии КВЖД в экономическом и административном отношении тяготела и вся бескрайняя Барга. Я давно мечтал рассказать об этом совершенно особом, прекрасном районе в северо-западной части Маньчжурии. Это совершенно иной, чем вся Восточная Маньчжурия, мир. Он изумителен и великолепен.
От остальной части края Баргу отделяет огромный горный хребет Большой Хинган. Его каменистые склоны покрывают дремучие леса — хвойные (лиственница, стволы до 40 м в длину при 2 м в диаметре) и березовые, богатые всевозможным зверем. К западу же от хребта и простирается эта самая Барга — типичная степь, но степь монгольских плоскогорий, не ровная и бескрайняя, как в России, а с сопками и горочками разной высоты и формы, с падями, перевалами, долинами многочисленных рек и речушек — притоков р. Хайлар-Аргуни, прозрачного как слеза Имингола, Халхи и других — с берегами, покрытыми густой растительностью. С озерами — солеными и пресными, среди которых Далай-нор — Большое Священное озеро… Действительно, большое — его площадь до 1000 кв. км. И исключительно богатое рыбой, которой отсюда снабжалась вся Маньчжурия и даже Северный Китай.
Чудесный уголок страны!
Я хорошо знаю эти места: одно время я в начале каждого лета приезжал в Хайлар, а отсюда на телегах, с обозом, по разбитой проселочной дороге мы с дедом ехали вдоль Имина в казачью станицу Хунхульди. Здесь дед с бабушкой жили постоянно и держали большое хозяйство. И все лето и осень — с бесконечными баснословно удачными рыбалками (память о которых осталась на всю жизнь!), покосами, ягодой, дальними прогулками, поездками на курорт Халун-Аршан, на Ганьчжурскую ярмарку, в гости к друзьям деда — монголам в их кочевые юрты — были моими с утра и до вечера…
Дед Петр Павлович много лет работал на лесных концессиях бр. Воронцовых в Якеши, Хайларе, Хунхульди и, последнее время, на Ядоре, большую часть года проводил вдали от семьи. Был подрядчиком, управляющим и доверенным лицом. Человек исключительной честности.
Ядор — живописнейшее место на Большом Хингане: вокруг горы, леса хвойных пород. Контора концессии — дом для администрации, бараки для рабочих — русских и китайцев. Мама говорит, что Воронцовы не притесняли рабочих, эксплуататорами не были. Снабжение продуктами было хорошее. Еда готовилась в соответствии с национальными привычками — отдельно для китайцев и для русских. У Хунхульди лес был смешанный, окружающие пологие сопки покрывал ковер цветов…
Происходил дед из крестьян Тобольской губернии, Курганского уезда, Белозерской волости. Жил какое-то время в Чите. Здесь обзавелся семьей, здесь же родились две дочери — моя мама, Любовь Петровна (1907), и тетя Надя (1909). Служил приказчиком в обувной торговой фирме бр. Самсоновичей. Фирма приняла решение перевести свои торговые операции в Китай, в Харбин, и дед перебрался сюда тоже.
После продажи Пассажа Самсоновичей Чурину (он был перестроен и стал чуринским магазином на Пристани) дед оставил службу и решил обосноваться в Хунхульди, примерно в 120 км к югу от Хайлара. Там у них была большая усадьба, прямо на берегу Имингола или Имина («гол» — по-монгольски «река»), просторный дом, хозяйственные постройки. Они с бабушкой завели огромное хозяйство — коровы, бараны, табун лошадей (занимались также племенным коневодством), пасека, посевы пшеницы, благодаря чему в доме всегда было изобилие хлеба и муки. Имели заимку, все необходимые сельскохозяйственные машины, кроме трактора.
Здесь уже родились мой любимый дядя Алеша (1914) и тетя Вера (1920).
Дед был страстным охотником, имел коллекцию ружей, метко стрелял, хорошо разбирался в охотничьих собаках; в доме всегда было несколько натасканных, обученных охотничьих псов — главным образом, сеттеров — ирландских, гордонов, лавераков. По работе и охоте дед поддерживал постоянную связь с местными прирожденными охотниками — ороченами, приезжавшими на концессии за продуктами и привозившими пушнину. «Беличьи кухляночки у нас всегда были, — вспоминала мама. — И говорить умел на их птичьем языке». Был большим другом местных кочевых монголов, конечно, знал и их язык, и все обычаи, часто бывал у них в гостях.
И рыбак такой же азартный. Когда ему подарили спиннинг, постоянно приносил домой тайменей, ленков (крупная форель). Однажды сильный пудовый таймень утащил его в реку, так дед на мелководье катался на нем верхом…
