Сергей Мацапура - Товарищ сержант
— Заводи!
Запускаю мотор, офицер дает мне первый ориентир. Веду машину. По указаниям экзаменатора меняю направление движения, скорость. Преодолел несколько препятствий. Все как на учебном танкодроме, кроме одного: местность совершенно незнакомая. Идем, конечно, с закрытым передним люком, весь мой обзор ограничен триплексом, попросту говоря — смотровой щелью, смонтированной на крышке люка. А экзаменатор не щадит. Он ведь последняя инстанция, которая решает, готов ли я, механик-водитель, к фронтовым передрягам. Он командует и командует. Ориентироваться надо мгновенно. Трудно. Пот меня прошиб. А излишнее напряжение, скованность — тоже, как известно, плохой помощник в любой работе.
Короче говоря, не заметил я занесенной снегом траншеи, не смог с ходу преодолеть это простое препятствие. Танк сунулся носом в траншею, триплекс засыпало снегом. Ничего не вижу. Хорошо, что не растерялся, не позволил мотору заглохнуть, вывел машину. Других заметных ошибок на маршруте у меня как будто не было (с моей точки зрения, конечно). Однако и одной этой оказалось достаточно, чтобы экзаменатор поставил мне тройку по вождению.
Огорчен я был очень. Мои командиры и преподаватели тоже. Но старший сержант Тараненко сказал:
— Не горюй. Все твое останется с тобой. Водить танк ты научился. Теперь учись извлекать уроки из собственных ошибок. И запомни: фронт будет экзаменовать тебя в каждом бою и на каждом марше. И ты хорошо сдашь эти экзамены. Я уверен.
Год с лишним спустя, уже в Германии, перед Берлинской операцией, я получил письмо от Тараненко. Он узнал из газет о том, что мне присвоено звание Героя Советского Союза. Сердечно поздравил, а письмо закончил так: «Не задирай нос. Экзамен продолжается. Последнюю отметку получишь в Берлине».
Из нашей группы сформировали маршевую роту, отправили на танковый завод. Здесь, в цехах, мы проработали около месяца. Занимались сборкой танков под руководством опытных специалистов-инженеров, мастеров, рабочих. Этот месяц на танковом заводе помог нам досконально освоить тридцатьчетверку, узнать ее, как говорится, с азов. Мы работали своим экипажем: башнер (заряжающий) Иван Воробьев из Ленинграда, слесарь с Кировского завода, радист Степан Перенесенко с Украины и я. Оба моих новых товарища — бойцы кадровой службы, фронтовики. Командир машины не был еще назначен.
Вместе с нами трудился на сборке и выпускник танкового училища техник-лейтенант Павел Орешкин. Он тоже получил назначение в маршевую танковую роту, дневал и ночевал на заводе, осваивая все виды ремонтных работ на тридцатьчетверке. Дело в том, что в училище их готовили для другого типа машин и ему пришлось срочно переквалифицироваться. Совсем юный, но очень вдумчивый и энергичный человек, он много преуспел в своей профессии и скоро делом доказал это на фронте. С той поры, пройдя в одной танковой бригаде всю войну, мы и дружим с Павлом Яковлевичем Орешкиным — ныне полковником, профессором военной академии и доктором технических наук.
В декабре 1943 года маршевая рота получила на заводе новые танки. Мы отстрелялись на полигоне, погрузились в эшелон и выехали на запад, к фронту.
От Белой Церкви до Ясс
Эшелон с танками шел из города Горького на фронт очень быстро, днем и ночью. Но уже на Украине движение замедлилось, мы часто и подолгу стояли на полустанках и разъездах. Фашистская авиация ожесточенно бомбила железнодорожные узлы. Правда, эшелон наш ни разу не попал под бомбежку, но следы ее, причем недавние, мы видели на всем пути к Киеву. Железнодорожники Дарницы, например, приняли и отправили наш эшелон дальше в тот момент, когда станция еще горела и на ней шли восстановительные работы.
Во второй половине января 1944 года, миновав Киев, эшелон прибыл в Белую Церковь. На станции нас встретили представители командования 107-й танковой бригады. Она входила в состав 16-го танкового корпуса 2-й танковой армии, часть соединений которой дислоцировались в районе Белой Церкви, в резерве 1-го Украинского Фронта.
С места разгрузки маршевая рота своим ходом двинулась в расположение 107-й бригады. Здесь нас распределили по батальонам. Большая часть вновь прибывших экипажей пополнила роты 3-го батальона. Мы попали во 2-ю роту этого батальона вместе с экипажем, где механиком-водителем был мой друг Федор Головня.
Командир батальона капитан А.Н.Кульбякин обошел строй, осмотрел машины, задал несколько вопросов технику-лейтенанту Орешкину, который уже получил назначение помощником по технической части командира 2-й роты. Предварительное знакомство с комбатом заняло не более 10–15 минут. Он видел, что мы утомлены дорогой, поэтому просто сказал:
— Поговорим потом. А сейчас, — он обернулся к своему помощнику по хозяйственной части, — немедленно в баню. Помоются, накормите поплотнее — и отдыхать.
Хорошего командира старый солдат отличает с первого взгляда, с первых его слов. Хороший командир всегда знает день и час, когда нужно жестко невзирая на трудные обстоятельства с тебя спросить. Однако он же всегда и вовремя о тебе позаботится. Капитан Кульбякин был именно таким командиром, и дальнейшая боевая служба под его началом только утвердила наше первое о нем впечатление.
После бани, обеда и отдыха комбат подробно расспросил каждого новичка: где и в каких частях воевал, имел ли ранения и награды, где семья? Потом нас собрал начальник политотдела бригады подполковник Д.И.Цыган. Я его сразу узнал, он меня тоже. Говорит мне:
— Лихачество — не тот признак, по которому определяется мастер вождения танка. Понятно, товарищ старший сержант?
Отвечаю:
— Понятно!
А товарищи смотрят с недоумением: почему он выговаривает мне за лихачество?..
Еще утром, когда эшелон прибыл в Белую Церковь, встретившие нас на станции офицеры 107-й бригады предложили, чтобы выгрузку танков произвели их механики-водители. Дескать, новички могут и оплошать, повредить новую технику. Нам это показалось обидным, а техник-лейтенант Орешкин даже разгорячился. Он твердо заверил офицеров, что мы сведем танки с платформ как по ниточке. Так оно и вышло. Когда танки уже двигались в город, я увидел в открытый люк подполковника-танкиста. Он стоял на тротуаре, внимательно наблюдал за нами. Захотелось показать ему, что мы, новички, тоже не лыком шиты. На перекрестке я резко, слишком резко развернул машину. Правая гусеница вырвала камень из булыжной мостовой, и он снарядом ударил в забор, проломив его. Подполковник — это был Дмитрий Иосифович Цыган — внушительно погрозил мне пальцем. Об этом случае он сейчас и напомнил.
Беседуя с нами, начальник политотдела рассказал о боевом пути бригады, о Сталинградской битве и Курской дуге, о воинских традициях части и ее героях. Мы поняли: чтобы встать вровень с ветеранами 107-й танковой, нам придется здорово потрудиться. Учеба есть учеба, а война есть война.
