Юрий Сушко - 5 любимых женщин Высоцкого. Иза Жукова, Людмила Абрамова, Марина Влади, Татьяна Иваненко, Оксана Афанасьева
Первое: на Водолеев ни в коем случае нельзя давить. Как считают толкователи знаков зодиака, Водолеями правит Уран – планета независимости и изменений, что делает их жизнь похожей на смерч. Еще один признак – непредсказуемость, могучая устремленность вперед. Инструкции и строгие предписания не для них.
Люся, хотя и осознававшая масштаб таланта мужа, необычность, неординарность личности, тем не менее старалась сковать его стандартными рамками «приличной советской семьи». В чем-то ее устремления можно понять. Но у Высоцкого иной был нрав, иной характер, иное воспитание, иные взгляды, жизненные нормы. Спорить со всем этим было бессмысленно. И главное, Людмила Владимировна не хотела признавать, что переделать, перебороть его было невозможно. Все попытки были тщетны. Он просто был другой. Иноходец, одним словом.
Сын Высоцкого Никита рассказывал: «Отец очень быстро водил машину. Однажды разогнался в узком переулке и в самый последний момент, заметив яму, резко затормозил. Он крепко и остроумно выругался и дал задний ход. Потом я со смехом рассказал об этом маме. Она заплакала и сказала: «Вы еще не понимаете, а он из-за своих скоростей умрет…»» (О. Шеметова. Женщины Владимира Высоцкого // Меридиан. № 34 (137). 23 августа 2005).
Вне всяких сомнений, у Люси и Владимира были счастливые дни. Он окутывал ее нежными, бархатными словами. Для него она была «Люсик, любимая, солнышко, лапик мой хороший, лапа, малышек, любимый пупсик, Люсенок…». В любви у них родились два сына.
«Как он Люду свою любил – это поразительно, – рассказывала старый администратор «Москонцерта» Нина Николаевна Обухова. – Идет какая-нибудь девица с причесочкой: «Да, девчоночка-то ничего, да только лака больно много, у моей Людки волосы сами так лежат». Идет другая: «Да, платьице богатое, не то что у моей Людки – хлопок, дерьмо, а все ж на Людке сидит лучше. Она у меня ходит как королева». «О! У нас дома хоть шаром покати, а гости придут – Людка всегда чаю найдет, а то и бутербродов. Не стыдно людей позвать». От него уже отмахивались: «Да отстань ты со своей Людкой!» А сам часто повторял Яну Спарре, спортивному телекомментатору: «Ян, я – сволочь, я знаю – денег у меня нет, но ты пойми, ну нет работы, но я же не могу пойти просить, унижаться. Ну, что-нибудь придумаю, придумаю, придумаю…» (М. Мелкая. В тени звезд советской эпохи // Смена. Санкт-Петербург. № 228. 13 декабря 2002).
Людмила с сыновьями Аркадием и Никитой
И ведь придумывал! Нина Николаевна рассказывала, как в 1968 году в ресторане «Якорь» Высоцкий сочинил и тут же продал уркам за 25 рублей стилизованную для них песенку типа «Я вот вышел на свободу, отсидел за вас срок, мать, я не смог тебя похоронить, буду помнить, поставлю чуть ли не обелиск…».
У Люси и Владимира были серьезные совместные увлечения, скажем, той же фантастикой, летающими тарелками, пришельцами. С помощью старинного студийного приятеля Георгия Епифанцева они знакомятся с популярнейшими фантастами братьями Стругацкими. Аркадий Натанович Стругацкий даже становится другом дома. Это происходит в 1966 году, после возвращения Высоцкого с «орбиты» съемок «Вертикали».
А чуточку ранее, в октябре 65-го, Люся и Володя через другую тогдашнюю мэтрессу этого жанра Ариадну Григорьевну Громову знакомятся с легендарным польским фантастом Станиславом Лемом. Он, оказывается, уже слышал песни Высоцкого, «навеянные чтением, конечно, западной фантастики», – «Гимн космических негодяев», «Тау Кита» и, будучи в Москве, изъявил желание познакомиться с их автором. Как рассказывал драматург, знаток и большой любитель авторской песни, Михаил Львовский, «Ариадна Григорьевна… очень любила Высоцкого и дружила с ним. У нее было огромное количество его пленок – он их сам ей давал. Она собирала и распространяла его записи; четырехдорожечный магнитофон «Комета», который я ей подарил, стоял у нее раскаленный, потому что она писала на нем круглые сутки» (см. Вагант. № 40. 1994).
Жена драматурга Елена Константиновна Львовская во время памятной вечеринки у Громовой стала невольной свидетельницей разговора Лема с Людмилой Абрамовой: «Лем ее спрашивал: «Не хотелось бы вам самой быть актрисой и работать в театре?» На что жена Высоцкого очень гордо отвечала: «Я категорически против того, чтобы женщины играли в театре. Я за то, чтобы в театре, как во времена Софокла и Еврипида, играли одни мужчины: надевали женское платье, выходили на сцену – это было прекрасно. Поэтому мне и в голову не приходит быть актрисой». На второй вопрос Лема: «А что вы делаете в жизни, помимо того, что вы – жена Высоцкого?» – она сказала: «Призвание женщины – быть матерью. Я за это. Я воспитываю своих детей. Это то, чем я занята в жизни». Сам Высоцкий этого разговора не слышал, общался с каким-то другим собеседником. И вообще, стол был большой, компания шумная…».
Львовская также рассказывала, что Высоцкий «был человек очень жесткий – как говорится, где сядешь, там и слезешь… Он сказал: «Нет, я петь не буду. И пить не буду». Ариадну Григорьевну Высоцкий очень любил, был расположен к ней, ценил ее отношение к себе (в то время он как раз сочинял «фантастический» цикл песен, общаясь с фантастами, впитывал все, как губка… Когда Ариадна сказала: «Ну, как же мы не послушаем ничего?» – он ответил: «Вот Михаил Григорьевич принес записи Окуджавы – вот это я с удовольствием послушаю!» Мы включили магнитофон, зазвучали песни Окуджавы, все разговоры как-то прекратились. Высоцкий очень хорошо слушал. Очень. Он сел совсем близко к магнитофону, подставил руку под подбородок и слушал очень цепко, как собака, которая сделала стойку на дичь…» (там же).
Людмила Владимировна по сей день хранит в памяти дорогие черты характера Владимира Семеновича: «Он любил, когда я ему читала вслух» (И. Руденко. Не приближаясь, стороной идет по кромке. По самой кромке от взрывной его воронки… // Комсомольская правда. 15 января 1998); «Володя любил, когда я быстро решала кроссворды, хотя разгадывал их намного быстрее меня… Память на события и факты у Володи была невероятная. Если он хотел что-либо вспомнить, то у него это получалось с трудом, начинал нервничать, а в расслабленном состоянии память Володи фиксировала все с невероятной точностью: слова, жесты, интонацию – все это он мог повторить. Когда он писал песню, он перебирал огромное множество рифм, какие-то формулировки, варианты, множество юридических терминов, редко употребляемых слов…» (А. Шарунов, А. Щуплов. Струны вещие // Российская газета. 25 июля 2002).
Людмила буквально из-под земли добывала ему нужную для работы литературу. Например, у кого-то выпросила на время редкую тогда книгу Куна «Легенды и мифы Древней Греции», и Владимир Семенович по ней сверял, не ошибся ли он в чем в своей «Кассандре». Люся, воспитанная бабушкой на стихах поэтов Серебряного века, школьницей посещавшая занятия литературного объединения «Юность», сама писавшая интересные стихи, была для мужа, конечно, бесценным источником литературных познаний.
