Вадим Евсеев - Футбол без цензуры. Автобиография в записи Игоря Рабинера
Таня его экстравагантные выходки никогда не одобряла. Но тут как сдержишь эмоции? 70 тысяч тебе свистят, как только ты мяч получишь. Дочке только что операцию сделали – и все хорошо. И ты гол забиваешь, команду на Евро выводишь…
«Х… вам!» – эта фраза стала эпической, культовой. До какой степени, я понял только много лет спустя. Когда Вадик закончил карьеру, он стал в нашем агентстве работать. Поехали мы на Кубок Содружества игроков смотреть, увидели в сборной Киргизии молодого парня, Валеру Кичина. Подписали.
У киргизского клуба «Дордой» это был первый серьезный трансфер. Они пригласили нас в Бишкек, и мы с Евсеем туда полетели. Вы бы видели, как они с ним знакомились. Олигархи, высокопоставленные люди. «Э, Канат, иди сюда! Вот это Вадим, помнишь? Как же – Евсеев, который крикнул: «Х… вам!» Да-да, тот самый, представляешь?!»
А через пару-тройку недель после матча с Уэльсом собрались у него дома, как раз Таня с Полинкой вернулись. А потом их сразу стали приглашать на передачи, в газеты, журналы… Звонит как-то Вадик, говорит: «Должен выйти журнал “Еврофутбол”, там мое интервью». Я нашел, купил, звоню Тане: «Вам взять?» – «Возьми сколько можешь». В киоске журналов еще штук пять оставалось, все купил!
Тогда же их с Таней к Андрею Малахову на программу пригласили. Я по телевизору смотрел, и запомнилось, когда Малахов ее спросил: «А откуда вы узнали, что он гол забил победный?», она ответила: «Полинин крестный сказал». Приятно было! Когда вся эта шумиха вокруг него началась, результаты футбольные пошли вниз – и помню, как он решение принял: всё, больше никаких программ. Таня ему как-то говорит: «Может, пойдем?» Он: «Нет. Хочешь – иди сама». Моментально все это прекратил. Ему не нужен был пиар.
* * *Я и за Ярцева был рад. За тренера, который первым во взрослом футболе в меня поверил, поставил в двадцать лет в основу «Спартака». Перед сборной он несколько лет не работал, и эта победа была ему очень нужна. Забив тот гол, я смог отблагодарить его за 1996-й.
Он ведь в Кардиффе не только за себя, но и за Романцева ответил. За тот жуткий эпизод с Украиной в 1999 году. До сих пор помню, как сидел на трибуне «Лужников» – и когда Андрей Шевченко подал, я посмотрел, где стоит Саня Филимонов, и во время полета уже подумал, что сейчас будет гол. Видно было, что мяч его перелетает, а на заднем шаге трудно выпрыгнуть. Жуткое тогда у всех состояние было. И заноза та долго сидела. Вплоть до Уэльса…
Мы пришли в раздевалку. Молодежь – Сыч, Керж, да и ребята поопытнее вроде Игнаша (Дмитрий Сычев, Александр Кержаков, Сергей Игнашевич. – И. Р.), и даже тренер Бородюк скакали, радовались, из пацанов только Акинфеев, помню, сидел спокойно. А я так вообще не вставал. Никаких сил не было, всё на поле отдал.
Ярцев подошел и произнес примерно то же самое, что и мне сказал в тот момент, когда принял сборную. Что мы никогда друг друга не подводили. И сейчас не подвели. Овчинников сказал: «Я знал, что мы выиграем и ты забьешь». Они всем «Локомотивом» смотрели матч на сборе в Хосте. И Семин был так же уверен в нашей победе, как Босс…
Первым, помню, прямо в раздевалку мне дозвонился одноклассник, Андрей Ровдо. Вернее, это был первый звонок, когда я взял трубку. «Знаешь, что ты в камеру сказал?» – спрашивает. «Нет», – отвечаю. Он и объяснил.
Вспоминаю, что в раздевалку зашел телекомментатор Владимир Маслаченко. После первого матча он написал о нас неприятные слова, и мы были на него злы. Поэтому, когда ко мне подошел за интервью корреспондент «НТВ-плюс», где Маслаченко работал, я ему отказал. Бросил: «Вы же в нас не верили!» Сейчас понимаю – мальчишество, те же эмоции. Но тогда…
Потом мы сидели в гостинице с приехавшим на матч Андреем Канчельскисом, министром спорта Вячеславом Фетисовым и его помощником, пили пиво. С Фетисовым прежде лично знаком не был, при том что хоккей обожал. Интересно было вблизи на него посмотреть.
В гостинице решили не оставаться. Глубокой ночью на заказанной заранее машине поехали с Канчельскисом к нему домой. Ехали из Кардиффа в Лондон долго, часа три, наверное. О многом успели переговорить с человеком, который несколько лет играл с Гиггзом в одной команде. Вот только, по-моему, как раз о Гиггзе и не говорили.
Приехали где-то в четыре утра, на пару часов до выезда в аэропорт лег спать. Когда наутро проснулся, об Уэльсе, своем голе, чемпионате Европы вспомнил, конечно, но только на какую-то секунду. Думал уже о семье, о дочке. Переключился.
…Больше этого выражения я нигде не повторял, хотя многие просили – на бис. Крылатая фраза должна быть сказана лишь однажды. Если повторяться, будет банально. Да и невозможно такое подготовить заранее. Это может случиться только на таком диком эмоциональном накале, который у меня тогда был.
Потом, когда ко мне подходили за автографом, не раз просили, чтобы дописал еще и эту фразу. Отвечал: «Сами допишете». Много раз такое было. Но не написал ни разу.
Такие просьбы меня не раздражали. А вот когда на радио какая-то слушательница по телефону начала кричать, что меня дома плохо воспитали, поэтому я так выругался, – признаюсь, разозлился. Знали бы вы мою ситуацию – а потом выводами бы бросались. Да, Ярцев рассказывал о том, что у меня в семье произошло, но все равно, думаю, в курсе событий было не так уж много людей.
Дочка матом не ругается. Хотя все эти слова, уверен, знает. У них же в классе – сплошные пацаны. А шестнадцать лет – как раз тот возраст, когда матерятся для самоутверждения. В классе, правда, всего пять человек, школа-то частная. Но четверо остальных – ребята…
* * *Михаил Боярский, актер:
– Я сторонник лояльных отношений с телевидением. Не стоит, мне кажется, такие вещи делать. Но сам сюжет с победным голом Евсеева на стадионе, который освистывал каждое его касание мяча, – это было очень красиво. И сравнение нашего футболиста с д’Артаньяном тут вполне уместно. («Спорт-Экспресс», 2005 год.)
Виктор Шендерович, писатель-сатирик, публицист:
«…Национальная идея, находившаяся в федеральном розыске со времен Бориса Николаевича, в ноябре 2003 года вдруг объявилась сама. Случилось это в прямом эфире Первого канала, после победного матча Уэльс – Россия. Озвучил идею неожиданно не только для мира, но, пожалуй, и для самого себя, герой встречи, защитник Евсеев.
Идучи в раздевалку после матча, он обнаружил перед своим разгоряченным лицом несколько телекамер и громко, по очереди, сказал в каждую их них: «Х… вам!» Я думаю, Евсеев не имел в виду обратиться таким образом к российским болельщикам, а имел в виду как раз Уэльс, да и, чего мелочиться, все семь восьмых земной суши снаружи от Родины.
