Яна Рудковская - Исповедь «содержанки», или Так закалялась сталь
- Привет, меня зовут Яна, - радостно поприветствовала я его.
- Очень приятно. Роман, - сдержанно ответил он без тени улыбки.
- Ну, - замялась я, не зная, что сказать. - Будем общаться…
- А о чем? - поинтересовался Рома.
- Ну, так… - смутилась я. - Пока ни о чем.
- Угу, ясно…
После этого я поняла, что Рома - парень точно не разговорчивый.
В назначенный день в городской парк пришло огромное число зрителей - по нашим подсчетам их количество перевалило за двадцать тысяч. Рома и его «Звери» дали совершенно фантастическое шоу. Описывать концерт - все равно, что пытаться словами передать цвет и запах. Одни междометия на ум приходят и все восторженные! Словом, мы ни разу не пожалели о 80 тысячах долларов, а заодно поняли, почему только «Звери» и Билан способны собрать такой аншлаг. «Звери» потрясающе работают вживую, и у них филигранно все - от настройки аппаратуры до собственно исполнения.
Публика восторженно ревела, а мы с Машей в это время сновали в толпе и раздавали диски «Зверей» с Машиной фотографией внутри и листовки, призывающие голосовать за депутата Машу Малиновскую. Надо сказать, что агитация в этот день была уже запрещена. Примерно через полчаса после начала нашей деятельности, нас задержала милиция и конфисковала все диски. Мы оправдывались и так и сяк, мол, Маша - это вообще-то фотомодель, и она якобы «Зверям» позировала для диска. Счастье, что нас не забрали в милицию, а просто диски отобрали. Видимо, Маша пользовалась в Белгороде большой популярностью.
Итак, концерт прошел успешно и закончился на большом подъеме. Довольные и счастливые, мы погрузились в самолет и двинулись обратно в Москву - скоро должна была состояться ежегодная церемония Russian Music Awards на Васильевском спуске, куда я тоже была приглашена Юрием Шмильевичем.
Должна немного покаяться. В порыве предвыборного азарта мы скрыли от главы ЛДПР Владимира Вольфовича Жириновского тот факт, что Маша почти не готовилась к своей депутатской службе. Машина бездеятельность вызвала недовольство членов ЛДПР и в конечном итоге стала причиной исключения Маши из состава депутатов. Так печально оборвалась ее политическая карьера. Столько стараний зря пропало…
СМЕРТЬ АЙЗЕНШПИСА
А в час, когда мой след во всех сердцах сотрется,
Лишь в этот страшный час скажи, что умер я.
Аррани Атааллах
Незадолго до моего отъезда в Белгород и как раз накануне подготовки к премии Russian Music Awards-2005 Юрий Шмильевич позвонил мне и неестественно бодро объявил, что неважно себя чувствует. Сообщение он завершил просьбой договориться о его госпитализации в Кардиологический центр им. А. Н. Бакулева, что на Рублевском шоссе.
Мне стало тревожно - едва в трубке раздались короткие гудки, я бросилась обзванивать знакомых, кто мог бы посодействовать. Еще минут через пятнадцать Юрий Шмильевич перезвонил и сообщил, что Анита Цой уже договорилась и его увозят в бакулевский центр. Попросил навестить.
Через пару часов я примчалась в больницу, где уже находился Дима и, сидя рядом с Юрием Шмильевичем, о чем-то с ним беседовал. Когда я увидела Айзеншписа, у меня сердце сжалось: он лежал на больничной койке, утопая в огромной подушке, резко выделяясь на фоне кипенно-белых простыней, такой худенький и беззащитный, словно тростинка. За тот месяц, пока мы с ним не виделись, он стаял как свечка, и от него одни глаза остались - умные, живые, проницательные глаза. Дима поднял голову, мы переглянулись с ним, и я поняла - дело очень серьезно.
Зато Юрий Шмильевич отказывался признавать свою болезнь. Увидев меня, он тут же жестом пригласил меня сесть рядом и без предисловий начал:
- Диме нужно готовить сольный концерт в Олимпийском…
Я молчала, не зная, что ответить. Тем временем Юрий Шмильевич продолжал:
- Записать еще несколько треков. И клип снять на песню «Я умираю от любви» - мы обсуждали, помнишь?
- Помню, - онемевшими губами прошептала я. - Я уже договорилась с Гошей Тоидзе, все ждут вашего выздоровления.
Юрий Шмильевич замолчал, отведя глаза в сторону. Видно было, что он собирался что-то еще сказать, но раздумывал, надо ли. Наконец, видимо, что-то для себя решив, он добавил:
- Скоро премия (RMA. - Прим. ред.). Не оставляй Диму, пожалуйста, присмотри за ним. Я не смогу…
- Юрий Шмильевич, конечно, не волнуйтесь! - воскликнула я абсолютно искренне.
Айзеншпис немного успокоился. До RMA была еще много времени - почти две недели - поэтому я даже не сомневалась, что к моменту награждения он успеет поправиться и вместе с Димой пройдет по красной дорожке.
Доверившись провидению, я в относительном спокойствии уехала в Белгород, где мы провели концерт в поддержку Маши Малиновской, о котором вы читали выше. А в это время Юрий Шмильевич, лежа в больнице, руководил процессом, объясняя, как, куда и к кому нужно обращаться, ссылаясь на него.
Зная, как Айзеншпис волнуется из-за Димы - а речь шла в этот раз шла о двух номинациях «Лучший артист» и «Лучший певец» - я стала предварительно наводить справки в MTV, прощупывая почву относительно Диминых шансов. В MTV молчали «как рыба об лед», уклончиво отвечая, что «победит достойнейший». Меня такой ответ совершенно не устраивал. Наконец, ценой невероятных усилий я таки добыла информацию относительно фаворитов RMA-2005.
19 сентября ближе к вечеру я на своей машине плутала в районе улицы 1905 года, пытаясь найти ресторан «Шинок». И в тот момент, когда навигатор вывел меня, наконец, на правильную дорогу, раздался звонок:
- Яна, здравствуй! - Это был Юрий Шмильевич.
- Здравствуйте, Юрий Шмильевич, как вы себя чувствуете? - поинтересовалась я.
- Вот, врачи не отпускают, - грустно сказал Айзеншпис. - Необходимо, чтобы ты и Миша пошли послезавтра с Димой на RMA, я попросил у одного приятеля роллс-ройс, предупрежу всех…
- Юрий Шмильевич, что вы такое говорите?! - закричала я. - Вы же такой молодец, без вас эта церемония не может состояться!
- Церемония состоится и без меня, Яночка, - так же грустно констатировал Юрий Шмильевич, - Пожалуйста, пойди вместе с Димой и Мишей (сыном Айзеншписа. - Прим. ред.), это моя просьба.
Мне стало не по себе. Уже тогда я знала от мамы, что у Юрия Шмильевича всерьез неважно со здоровьем и ему предстоит длительное лечение. Но что все закончится быстро и трагично, я не могла себе представить. 19 сентября 2005 года был последний день, когда я слышала его голос. Я запомнила этот день навсегда…
На следующий вечер, буквально накануне церемонии RMA около восьми часов мне позвонил директор Димы Дмитрий Бушуев. Он рыдал в трубку.
- Юрий Шмильевич… умер… - таковы были его слова.
У меня внутри все рухнуло. Где-то фоном я слышала задорный Димин смех, видимо, Бушуев был первым, кто узнал эту ужасную новость.
