Джордан Белфорт - Волк с Уолл-стрит
Я никогда не хотел причинять боль Дениз. Эта мысль даже не приходила мне в голову. Но я безумно влюбился в Надин, а она в меня. Мы ведь не выбираем, в кого нам влюбляться. А если уже влюбился, особенно такой безумной, всепоглощающей любовью, когда люди не могут прожить друг без друга ни минуты, — как можно отпустить такую любовь?
Я глубоко вдохнул и медленно выдохнул, стараясь загнать все мысли о Дениз куда-то в глубину. В конце концов, вина и угрызения совести — это абсолютно ненужные эмоции. Я знал, что это не совсем так, но у меня просто не было на них времени. Главной моей задачей было движение вперед. Беги как можно быстрее и не оглядывайся. А что касается жены, думаю, что и здесь все как-то устроится.
В общем, я меньше чем за пять минут все уладил у себя в голове, заставил себя улыбнуться своему отражению в зеркале и направился в сауну. Там я выпарю все дурное настроение и начну новый день.
Глава 3
Скрытая камера
Через тридцать минут я завершил свою утреннюю детоксикацию и вышел из своей хозяйской спальни, чувствуя себя заново родившимся. На мне был тот самый серый костюм в полоску, который для меня приготовила Гвинн. На левом запястье красовались тонкие и элегантные золотые часы «Булгари» за 18 тысяч долларов. В былые времена, до появления Герцогини, я носил большой массивный золотой «ролекс». Но Герцогиня, считавшая себя законодательницей хорошего тона, изящества и элегантности, немедленно велела мне с ним расстаться, объяснив, что носить такие часы — признак неотесанности. Я так и не мог понять, откуда она могла знать такие вещи, учитывая, что на самых красивых часах, которые она видела в детстве в Бруклине, наверное, были нарисованы герои Диснея. Но, так или иначе, она в этом разбиралась, и я обычно к ней прислушивался.
Впрочем, неважно. У меня все равно была еще одна вещичка, которой я очень гордился: потрясающая пара сделанных на заказ ковбойских сапог из черной крокодиловой кожи ручной выделки. На каждый сапог пошла целиком кожа одного животного, и поэтому на них не было ни одного шва. Они стоили мне 2400 долларов, и я просто обожал их. Герцогиня, естественно, их презирала. Сегодня я с особой гордостью надел их, надеясь таким образом ясно продемонстрировать жене, что меня нельзя просто так третировать, пусть она только что именно это и сделала.
Я зашел в комнату Чэндлер, чтобы дать волю своей отцовской любви, — это было мое самое любимое время дня. Чэндлер была единственной по-настоящему чистой частью моей жизни. Каждый раз, когда я брал ее на руки, мне казалось, что я смогу обуздать хаос и безумие.
Приближаясь к детской, я чувствовал, как у меня улучшается настроение. Ей было почти пять месяцев, и она была само совершенство. Но когда я открыл дверь Чэнни — вот это удар! Там была еще и ее мамочка! Она все это время пряталась в комнате Чэнни и ждала, когда я приду!
Они сидели посреди комнаты, на самом мягком, самом прекрасном розовом ковре, какой только можно было вообразить. Это была еще одна невероятно дорогая деталь, добавленная в детскую комнату мамочкой (в прошлом — Подающим Надежды Декоратором), которая, черт возьми, выглядела прекрасно! Чэндлер сидела между слегка разведенных (слегка разведенных!) ног свой мамы; своей нежной спинкой она слегка привалилась к твердому мамочкиному животику, а мамочка поддерживала ее, обнимая ее животик. Обе они выглядели великолепно. Чэнни была копией своей матери, она унаследовала от нее живые голубые глаза и восхитительные скулы.
Я глубоко вдохнул, чтобы сполна насладиться ароматом детской. А-ах! Как там пахло детской присыпкой, детским шампунем и детскими влажными салфетками! Я еще раз вдохнул — на этот раз, чтобы насладиться запахом мамочки. А-ах! Запах ее бог знает откуда привезенных четырехсотдолларового шампуня и кондиционера! А ее гипоаллергенный, сделанный по специальному заказу кондиционер для кожи «Килс», а этот легкий намек на духи «Коко», которыми она так беззаботно душилась! Я почувствовал очень приятное возбуждение во всей моей нервной системе и во всех соответствующих местах.
Сама комната была совершенно идеальна, просто маленькая розовая страна чудес. Повсюду были прихотливо расставлены мягкие игрушки. Справа стояли белая кроватка и детская переноска для ребенка, сделанные на заказ у «Беллини» с Мэдисон-авеню: дешевка, всего-то 60 тысяч долларов (мамочка наносит ответный удар)! Над кроваткой висел розово-белый подвесной мобиль, который умел играть двенадцать песенок из диснеевских мультиков, а в это время потрясающе реалистично исполненные диснеевские персонажи снова и снова кружились, весело покачиваясь на пружинке. Это была еще одна деталь интерьера, сделанная по эскизу моего дорогого Подающего Надежды Декоратора и стоившая всего лишь 9 тысяч долларов. За подвесную игрушку?! Да какая разница? Это же комната Чэндлер, самая прекрасная комната в доме!
Я остановился и посмотрел на жену и дочь. Неожиданно у меня в голове возникли слова «дух захватывает». Чэндлер была совсем голенькая. Ее оливковая кожа была нежной, как масло, и абсолютно безупречной.
А рядом сидела ее мамочка, одетая так, чтобы сразу сразить наповал или, в моем случае, чтобы посильнее помучить. На мамочке было ярко-розовое коротенькое платье без рукавов с огромным декольте. Как потрясающе выглядела ее ложбинка между грудями! Ее восхитительная грива золотистых волос сверкала в лучах утреннего солнца. Платье на бедрах у нее задралось, и мне все было видно аж до талии. В этой картине чего-то не хватало… Но чего? Я никак не мог сообразить и поэтому оставил эту мысль, просто продолжая глазеть. Ее колени были слегка согнуты, и я осмотрел ее ноги по всей длине. Туфли были прекрасно подобраны под цвет платья, совпадая с ним в мельчайших оттенках. Туфли от Маноло Бланика были, наверное, куплены не меньше чем за тысячу баксов, но если хотите знать, о чем я думал в тот момент, то пожалуйста: они того стоили.
В моей голове роилось столько мыслей, что я никак не мог привести их в порядок. Я хотел свою жену сильнее, чем когда-либо… но здесь же была еще и моя дочка… правда, она такая маленькая, что это не имело значения. А как же Герцогиня? Простила ли она меня? Я хотел что-то сказать, но не мог подобрать слов. Я любил свою жену… Я любил свою жизнь… Я любил свою дочку. Я не хотел их терять. Поэтому я в ту же самую секунду принял решение: все, завязываю. Да! Больше никаких шлюх! Никаких полуночных полетов на вертолете! И больше никаких наркотиков — во всяком случае не в таких дозах.
Я хотел заговорить, отдать себя на милость суда, но не успел. Чэндлер меня опередила. Моя дочка! Маленький гений! Она улыбнулась от уха до уха! И сказала своим голоском:
