О. Петрунина - Румыния и Египет в 1860-1870-е гг. Письма российского дипломата И. И. Лекса к Н. П. Игнатьеву
С отличным почтением и душевною преданностию имею честь быть Вашего Превосходительства покорнейшим слугою
И. Лекс
Александрия
21 августа 1867 г.
Конфиденциально
Многоуважаемый Николай Павлович.
Любезное письмо Ваше от 26-го июля я имел честь получить и спешу благодарить Ваше Превосходительство за милостивый отзыв о деятельности моей в Египте.
Путешествие вице-короля в Константинополь мне, точно так же, как и Вам, весьма не нравится, и будьте уверены, что я не пустил бы его в Турцию, если б он был в Египте, – к несчастию, он во время своего странствования по Европе поддался несколько влиянию англичан, которые много обещали ему, лишь бы он только остался верным вассалом Турции. Во Франции у Измаил-паши просто просили денег, частные люди для себя, а правительство для Суэцкого канала, – он от природы довольно скуп, да кроме того, в настоящее время у него и денег-то мало, а поэтому он поддался, хотя может быть и временно, влиянию англичан, которые, напротив, обещали достать ему несколько миллионов фунтов взаймы. Несмотря, впрочем, на бедность египетской кассы, вице-король потребовал себе денег в Константинополь, и ему отправили на днях сто семьдесят тысяч фунтов.
Что касается Кандии, то хотя нам и не удалось вызвать оттуда всех египетских войск, но все-таки со времени приезда моего в Египет вице-король не отправил ни одного солдата в Крит, а напротив, вернул оттуда под видом болезни, по частям, несколько тысяч человек.
Я надеюсь, что с возвращением вице-короля и с приездом Цано церковный вопрос окончится благополучно – он и теперь уже притих несколько. Управляющий греческим генеральным консульством Михо был у меня недавно и объявил, что он будет действовать не так, как его предшественник, а только согласно со мной, – я посоветовал ему одно – употребить все старания для того, чтоб уговорить лиц, окружающих Патриарха, которые почти все греческие подданные, помириться с Евгением, – он пообещал мне постараться это сделать. Между лицами партии, противной Евгению, вышли уже некоторые раздоры, и они лишились недавно одного из главных своих деятелей в Каире. По всем известиям, как полученным из Каира, так и собранным мною на месте, следствие по поводу происшествий в Патриархии произведено было весьма добросовестно; конечно, противники Евгения будут всегда жаловаться на лицеприятие, но это потому, что им не удалось вполне вызвать скандал и потом запутать египетское правительство, которое, право, как и мы, желает только одного – мира и спокойствия.
В письме Вашем Вы, между прочим, спрашиваете меня, отчего в Каире две православные епитропии, – это произошло следующим образом: ежегодно два члена епитропии выбывают, и на их места избираются новые в присутствии Патриарха; в нынешнем году, когда члены епитропии собрались вместе с народом в Патриархат, епископ Левийский объявил именем Патриарха, что так как каирская епитропия оказала неуважение к особе Его Блаженства, написав Вселенскому Патриарху, что она не желает более иметь Патриархом слабоумного Никанора, то она уничтожается, а на ее место составляется новая (все члены ее были назначены самим Левием). Старые епитропы не согласились подчиниться распоряжению Левия, объявив, что по статуту епитропий Патриарх не имеет права менять членов, а в особенности всех, а поэтому они избрали, как обыкновенно, только двух новых членов и затем продолжали действовать по-прежнему. Когда вопрос этот доведен был до сведения египетского правительства, вице-король приказал рассмотреть его Шериф-паше, который затем объявил, что правительство признает законною только одну старую епитропию.
Блаженный Никанор переехал в Рамле[96] к графу Зизиниа, где он хотя и в центре интриг, но по крайней мере в доме православного.
Четверо из синайских монахов, назначенные монастырем ехать в Иерусалим судиться в синоде с своим архиепископом[97], приехали на прошлой неделе в Александрию, но так как они хотели увезти из Египта разные вещи и документы, принадлежащие монастырю, то поверенный преподобного Кирилла архимандрит Мелетиос обратился к египетскому правительству с просьбой задержать сказанных монахов, – вследствие этой просьбы александрийская полиция остановила синайцев и осмотрела вещи их в присутствии депутата от духовенства, причем от них отобрано было все то, что принадлежит монастырю, затем им позволено было, если они хотят, ехать куда угодно.
Армянские общества, александрийское и каирское, начинают сходиться между собой на том, чтоб им прислан был епископ, по их выбору, из Константинополя, но Иерусалимский Патриарх их все еще живет здесь и продолжает интриговать о присылке епископа из Иерусалима. Многие из армян желали бы даже иметь епископа из Ечмедзина[98], но они боятся, что Порта не позволит русскоподданному быть начальником Армянской Церкви в Египте и не выдаст ему фирмана.
Что же касается до епископа Магардича, то его здесь почти никто не желает – он оставил по себе весьма дурную память, в особенности вследствие своего характера и крутых мер, которые были даже причиной тому, что многие из армян принуждены были отречься от Православия, но к счастью только временно, – кроме того, Магардич оставил даже Египет вследствие публичного скандала, бывшего с ним в Каире (ему отрезали часть бороды в церкви). Нубар-паша в Париже – он тоже не желает Магардича, и он писал сюда, что предоставляет обществам решать вопрос о выборе нового архиепископа.
Здешние армяне недовольны тем, что гонтаг[99] блаженного Кеварка о вступлении его в должность католикоса получен был в Египте через Иерусалимского Патриарха, а не через императорское генеральное консульство, как это делалось в прежние времена.
С совершенным почтением и душевною преданностию имею честь быть Вашего Превосходительства покорнейшим слугою
И. Лекс
Александрия
28 августа 1867 г.
Многоуважаемый Николай Павлович.
Несколько дней до получения письма Вашего Превосходительства г. Наццио[100], главный деятель партии, противной Евгению, был у меня и объявил, что партия его желает одного – водворения мира и спокойствия в здешней Православной Церкви, и что, по его мнению, порядок только тогда может быть водворен, когда будет вызван в Константинополь Евгений, и на его место прислан другой наместник, по выбору Вселенского Патриарха и Вашего Превосходительства. Когда я заметил г. Наццио, что назначение нового наместника встретит затруднения со стороны Вселенского Патриарха и египетского правительства, он ответил мне, что партия, которую он представляет, согласна даже, чтоб присланное из Константинополя лицо прибыло уже сюда прямо Патриархом, и что, если это возможно, то он ручается уговорить предварительно блаженного Никанора отречься от Престола. На это я сказал г-ну Наццио, что, по моему мнению, гораздо лучше было бы, в случае удаления Никанора на покой, приступить к новым выборам, так как православные на Востоке имеют право сами выбирать своих пастырей. Г. Наццио не согласен с этим, он боится выборов, уверяя, что они будут произведены неправильно, и что при этом произойдут беспорядки, а поэтому он и его партия предпочитают отказаться, на этот только раз, от своих прав. На все предложения г. Наццио я не дал положительного ответа, но обещал довести их до сведения Вашего Превосходительства. Наццио уверяет, что весь простой народ, и в особенности женщины, против Евгения, – партия этого последнего говорит, что это неправда, – кто из них прав, разобраться трудно: я думаю, что простому народу решительно все равно, кто у них пастырь, и в особенности здешним грекам низшего класса, которые готовы из-за денег переменить двадцать раз свои убеждения.
Получив последнее письмо Вашего Превосходительства, я на другой же день отправился в Рамле к Патриарху, и употребил все старания для того, чтоб убеждать его отправиться в Константинополь, но напрасно: Его Блаженство просит меня поблагодарить Вас за приглашение и вместе с тем передать Вам, что его здоровье не позволяет ему в настоящее время предпринять такое дальнее морское путешествие; на вид блаженный Никанор мне показался гораздо бодрее прежнего – вероятно, морской воздух и рамлевские пески имели благотворное влияние на его здоровье, – одно, чем он продолжает страдать, – это от грыжи. Блаженный, как кажется, боится моря и, кроме того, он не хочет оставить Евгения одного; если же он назначит другого, то правительство его не признает.
С этой почтой я посылаю на имя князя Горчакова копию с ноты, составленной Нубар-пашой для вице-короля, – в случае, если Ваше Превосходительство не согласны с моим мнением насчет консульской юрисдикции, то потрудитесь задержать мою депешу и не давать ей никакого хода.
С отличным почтением и душевною преданностию имею честь быть Вашего Превосходительства покорнейшим слугою
